Летняя работа - Лиззи Дент
Я некоторое время изучаю лицо Джеймса. Я не могу понять, отчаянно ли он умоляет меня о помощи или злится, что я до сих пор не помогла. Одно можно сказать наверняка: он ждет, что я возьму все в свои руки, а я до сих пор пытаюсь оттянуть неизбежное. Пришло время браться за дело.
– Где вы храните винную карту? А само вино? Мне нужно будет спуститься в погреб и, возможно, кое-что попробовать, – говорю я, забирая меню у него из рук. Господи, как все сложно! Это место чертовски выпендрежное. Что, черт возьми, такое «копченый морской бекон»? – Для чего там мне нужно выбрать вино?
– Для цесарки, краба, свеклы с ферментированным ячменем и стейка из лопатки, – отвечает Джеймс, и вздувшаяся жилка на его шее немного опадает. – Новая карта вин здесь, – говорит он, пихая мне в руки большую черную кожаную папку, – а погреб находится на заднем дворе, с той стороны, с которой ты приехала. Там нужно спуститься по каменной лестнице возле отделения глубокой заморозки. Показать?
– Не нужно. Я буду через полчаса, – говорю я и киваю, решив, что тишина винного погреба будет самым безопасным местом для паники. Новая карта вин?
– Секунду. Анис? – обращается он к девушке, которая варила мини-лобстеров, и она хмурится, потому что он ее отвлек. Она осторожно наливает в блендер темно-зеленое масло со всей серьезностью хирурга, делающего операцию на открытом сердце. – Как только закончишь укропный соус, сделай дегустационную тарелку для Хизер, – приказывает Джеймс.
– Да, шеф. – Она бросает на нас мрачный взгляд и направляется к холодильнику.
Джеймс кивает и почти улыбается, после чего возвращается на кухню. Я на мгновение выдыхаю, прежде чем вспомнить, что время идет, а у меня в запасе его очень мало.
Я быстро прохожу обратно через зону приготовления и спускаюсь по дивно романтической каменной лестнице в подвал. Пытаюсь нащупать выключатель, как раз когда загорается еще одна чертова сенсорная лампочка, но на этот раз она светится теплым, тусклым желтым светом. Мои глаза адаптируются, и на мгновение я изумляюсь пространству передо мной.
Погреб простирается в темноту, но здесь хранится не только вино. На современных стальных стеллажах сложены большие круги сыра, а с крюков из нержавеющей стали под потолком свисают огромные окорока и куски ветчины. А дальше – еще больше сыра. Боже, как я люблю сыр.
Но времени на раздумья нет. Я достаю телефон и раскладываю на полке перед собой огромную карту вин и меню. Черт! Это точно не та винная карта, которую я распечатала с сайта. В той, которую я засунула в сумку еще дома, было около дюжины красных и белых вин разной степени дешевизны.
План – если это можно было назвать планом – состоял в том, чтобы пройти быстрый курс под руководством абсолютно нового экземпляра книги «Вино для новичков» и сэра Гугла попозже вечером. Поверхностные знания. Достаточно для блефа. Достаточно, чтобы проторчать лето в дрянной гостинице в глуши. Только вот захудалая, ветхая, дрянная шотландская гостиница осталась в моих фантазиях, а вместо нее я оказалась в изысканном, роскошном бутик-отеле. Этому месту нужен сомелье мирового класса, чтобы расшифровать совершенно новую двадцатистраничную карту вин. А я определенно не из таких.
Пришло время позвать на помощь.
Пришло время позвонить настоящей Хизер.
Глава 2
За две недели до этого
– Уже собралась? – спросила я, качая головой и оглядывая ее спальню в поисках вещей, которые я могла бы «одолжить», пока ее не будет. Я уже заметила ее туфли на перепонке, торчащие из-под стула, и щипцы для выпрямления волос. Затем увидела бикини, разложенные на кровати. Насколько шикарен этот шотландский отель?
Хизер была моей лучшей подругой с начальной школы, когда она приехала с отцом в наш родной город Плимут вскоре после смерти матери. Я сразу заметила, как она боится: крутит свои кудри, не отрывая глаз от пола. Информация про ее маму распространилась по детской площадке как молния. Я сразу поняла: я нужна этой девочке.
Я подошла к ней:
– Не бойся. Я тебе все покажу. Я Элизабет Финч, и мне уже шесть лет.
– Финч? Как птица[2]? – прошептала она в ответ. – У меня есть карандаш с маленькими птичками. Хочешь?
– Конечно. – Я восхитилась яркими маленькими картинками и ластиком в форме клюва. У меня никогда не было такого особенного карандаша.
– Теперь он твой. Будем дружить?
– Конечно, но тебе понадобится гораздо больше карандашей, – ответила я с широкой улыбкой. Хотя, конечно, дело было вовсе не в карандаше.
С того дня мы стали неразлучны. Я была ее яростным защитником, а Хизер – самым добрым, позитивным человеком в моей жизни.
Сегодня мало что изменилось. Двадцать пять лет спустя у нее есть квартира в Лондоне, одежда, косметика и стабильный доход, благодаря которому у нее всегда будет молоко к чаю. Пойдя по стопам отца, она стала одним из самых ярких молодых экспертов по вину в стране. Хизер нашла свой путь в жизни. А я до сих пор чувствовала себя ребенком без собственных модных карандашей.
Она присела на край кровати, сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и нервно посмотрела на меня:
– Птичка, случилось кое-что серьезное. Но я в порядке. Все хорошо. На самом деле, все отлично.
– О-о-о, звучит восхитительно, – ответила я, чувствуя легкое покалывание в предвкушении драмы. Я оперлась о край ее туалетного столика и приготовилась. – К счастью для тебя, я снова официально безработная, и теперь у меня есть время на все драмы в мире. Так что продолжай, я готова.
– Это не драма, – сказала она, и ее большие глаза прищурились от обиды.
– Черт! Извини, я не хотела показаться легкомысленной. Пожалуйста, говори. Что случилось?
– Мне кажется, я влюбилась в Кристиана, – сказала она, и ее рот искривился в нервной улыбке.
– О, – ответила я, пытаясь казаться бодрой, хотя сердце у меня ушло в пятки.
– Знаю, знаю. – Она покраснела и радостно улыбнулась, а мне захотелось сломать что-нибудь пополам. Только не в него. Не в Кристиана, он же наркоман.
– Правда? – сказала я, собравшись с силами. – В сапожника?
– Он дизайнер обуви, – произнесла она, вздохнув. – В общем, я еду с ним в Рим на лето, чтобы посмотреть, получится ли из этого что-нибудь.
Это объясняет бикини.
– Он собирается расстаться со своей девушкой, – быстро добавила она. Чтобы успокоить меня, я полагаю. А потом она глубоко вздохнула. – Птичка, я думаю, что, может быть… Я имею в
