Вечерняя звезда - Макмуртри (Макмертри) Лэрри Джефф
Де-факто он был в заточении на этом втором этаже, что тоже огорчало генерала Скотта. Невзирая на его суровые, если не сказать, свирепые протесты, Аврора распорядилась, чтобы его перенесли наверх. Молодые люди, которые привезли его домой на «скорой», видимо, не предполагали, что он был в чине генерал-полковника, и слушались только Аврору, не обращая никакого внимания на то, как яростно он сопротивлялся.
Генерал Скотт сразу догадался о причине своего заточения. Аврора освободила первый этаж, чтобы беспрепятственно принимать других своих ухажеров, и теперь он уж никак не мог помешать ей, решись она предпринять что-нибудь этакое.
Наибольшую угрозу представлял этот французишка Паскаль, атташе французского консульства. Паскаля генерал не выносил и никогда этого не скрывал. Впрочем, он вообще мало что скрывал, а в последние несколько месяцев перестал скрывать даже некоторые части своего тела, которые, по мнению Авроры и Рози, ему было бы лучше не демонстрировать.
Обе женщины размышляли об этой новой причуде генерала, покидая «Поросенок» и направив старенький «кадиллак» на дорогу, ведущую к дому, мимо череды великолепно подстриженных дубков в парке Ривер-Оукс.
— Он давно выставлялся? — поинтересовалась Аврора. — Я хоть и грешница, но вряд ли когда-нибудь предполагала, что наказанием мне будет тюрьма для внука и эксгибиционист на веранде.
— Ага, сегодня утром он опять показывал, — усмехнулась Рози. — И потом устроил такой кошмар — все жаловался на яйца.
— А как именно он показывал? — спросила Аврора. — Надо же, такая развалина на костылях, а репертуарчик себе подобрал достаточно обширный.
— Он не застегнул пижаму, — ответила Рози. — Думаю, что во время следующей демонстрации я вылью ему туда стакан воды со льдом, или немного горячего чаю, или еще что-нибудь.
— Да-да, так и сделай. Но, слава Богу, он хоть не проделывал этих своих фокусов с костылями. Это он ужасно любит, особенно если я нахожусь поблизости.
— Что это еще за фокусы с костылями? — удивилась Рози.
— Он опирается на них руками и что-то такое делает, что халат у него распахивается. А он просто стоит и ухмыляется. Мумия на костылях.
— Да уж, конечно, ему ведь восемьдесят шесть, — немного смягчилась Рози.
— Какое это имеет значение? — запротестовала Аврора. — Тебя вот девственницей тоже не назовешь, но тебе ведь не приходит в голову высунуть что-нибудь из-под платья посреди улицы!
— У меня слишком плоская грудь, удивить публику нечем, — сказала Рози. — Конечно, майскими цыплятами нас с тобой не назовешь, но мы и не такие дряхлые, как наш генерал.
Аврора бросила на служанку вопросительный взгляд:
— Боюсь, я не совсем точно понимаю, о чем ты говоришь, если тут вообще есть о чем говорить. Разве можно предположить, что старики могли бы вести себя так же, как люди среднего возраста?
— Среднего возраста? — спросил а. Рози. — Ты считаешь, что мы все еще люди среднего возраста?
— Конечно, почему же нет? — спросила Аврора. — Она открыла бардачок и с надеждой пошарила в нем — у нее было какое-то смутное подозрение, что когда-то там было припрятано немного денег.
— Это самообман, мы уже лет двадцать, как не относимся к среднему возрасту, — попыталась вернуть ее с неба на землю Рози.
К своей радости, Аврора обнаружила именно то, что искала: двадцать четыре доллара, засунутые в сложенную карту города.
— Ага, вот и мои двадцать четыре доллара. Давай остановимся у цветочного магазина, — сказала она. — Что же касается среднего возраста, ты совершенно не права. Существует категория людей, которых принято относить к позднему среднему возрасту, причем тут довольно неопределенные возрастные рамки. Мне кажется, мы обе все еще принадлежим к этой категории — по крайней мере, я-то уж точно.
— У нас во дворе и так, кроме цветов, ничего не растет, зачем их еще покупать? — Рози совершенно не хотелось останавливаться у цветочного магазина.
— Ты права, поедем домой, цветы — это забота Паскаля. Я позвоню ему и скажу, чтобы он привез мне цветов на двадцать четыре доллара, когда он в следующий раз объявится.
— А если он не захочет? Паскаль, знаешь ли, небогат, — отрезала Рози.
— Конечно, нет, но я не вижу ничего экстравагантного в том, чтобы попросить его привезти мне букет за двадцать четыре доллара, раз уж именно столько оказалось в бардачке, — сказала Аврора, усмехаясь. — Ну, кто может поспорить с подобной логикой?
Рози было наплевать на логику, потому что в первый раз с той минуты, как они покинули тюрьму, Аврора улыбнулась. Если Паскалю эта улыбка обойдется в двадцать четыре доллара, дело того стоило.
Но она все еще не переставала думать о генерале и о недавно возникшей у него страстишке к «показу». Правда, это была лишь первая часть темы, тесно связанная со второй, и эта вторая чрезвычайно интересовала Рози — неужели у Авроры с генералом до сих пор могло быть что-то имеющее отношение к сексу?
Конечно, у генерала в башке было полно блудливых мыслей, но это вовсе не должно было означать, что и другие части его тела были связаны с блудом. Кроме того, из всего того, что видела Рози, нельзя было сделать вывода о том, что думала по этому поводу Аврора. Аврора же, не будучи пуританкой, не сдерживалась в выражениях, но в последнее время перестала откровенно и искренне изъясняться на эту тему.
Рози изнемогала — ей хотелось разузнать все до мельчайших подробностей — частично из простого любопытства, частично для разрешения своих собственных проблем — ее дружок, Си-Си Грэнби, когда-то задорный, как петух, сейчас, казалось, утрачивал свои петушиные свойства с устрашающей быстротой. Рози никак не могла разобраться, кто из них двоих был виноват в этом, и не могла набраться храбрости спросить Аврору, что та обо всем этом думает.
— Говоря о том, что генерал не застегивает пуговиц пижамы и не запахивает халат, я имела в виду, что все мы стареем и, по-моему, старики иногда могут позволить себе какие-то выходки, — заметила она нервно.
Они как раз повернули к дому Авроры. Рози пыталась скрыть свою нервозность, начав долгую процедуру въезда в гараж, двери которого были слишком узкими. Ширина машины была почти равна ширине ворот — с каждой стороны оставалось примерно по паре сантиметров, что опять взбудоражило водительские фантазии Рози насчет пикапа марки «датсун». Аврора, которая умела водить машину, всегда ухитрялась загнать «кадиллак» прямехонько в гараж, а Рози, которая упрямо отказывалась лечить катаракту, всегда тряслась, чтобы не помять крыло или не поцарапать двери, за что ее немедленно уволили бы, не посмотрев на более чем сорокалетний стаж преданной службы.
— Стой! — скомандовала Аврора, в упор глядя на служанку.
Рози как раз пересекла линию въезда в гараж. Ей нравилось выравнивать машину примерно так, как игрок в гольф прицеливается перед дальним ударом, и лишь потом делать то, что совершенно определенно у нее никогда не получалось.
— Я ее не выравниваю и не собираюсь ничего царапать, — заверила Рози Аврору, медленно поворачивая руль вправо и продвигаясь к гаражу.
— Да остановись же ты! — прикрикнула Аврора. — Мне нужно поговорить с тобой именно сейчас. Угробить машину сможешь потом.
Рози остановилась. Она сидела, глядя на роскошный дом Авроры, выстроенный в испанском колониальном стиле. Она так долго помогала здесь по хозяйству, что считала его в каком-то смысле и своим. Теперь же ей ужасно захотелось оказаться в нем. Судя по выражению лица Авроры, ее рассуждения о стариках и их причудах не были приняты хозяйкой благосклонно.
— Наверное, мне пора знать, когда лучше держать язык за зубами, — пролепетала Рози, надеясь смягчить ярость атаки, которая должна была вот-вот последовать.
— Да перестань ты канючить! — разозлилась Аврора. — Тебе бы лучше подумать о том, чтобы поменять прическу. В настоящий момент она слишком уж воздушная.
— Жалко, что я не лысая и не ношу парик, — парировала Рози. — Я и так уже пыталась укладывать волосы всевозможными способами — вот посмотри на меня! Есть, конечно, много париков, которые понарядней моей прически, но я просто не из тех женщин, которым идут парики. Начинаешь примерять и трясешься от смеха.
