Любовь на уме (ЛП) - Али Хейзелвуд
— Нет. Возможно. Друг знает кое-кого, кто работает на… — Леви закрывает глаза. — Би. Ты не понимаешь.
Я качаю головой. — Что я не понимаю?
— Ты мне не не нравишься.
— Верно. — Ага. — Значит, ты вел себя со мной как задница в течение семи лет, потому что…?
Он вздыхает, его широкая грудь двигается вверх и вниз. На рукаве его рубашки есть пушок меха. У него есть домашнее животное? Он выглядит как любитель собак. Может быть, это собака его дочери.
— Потому что я — задница. И идиот тоже.
— Леви, все в порядке. Я понимаю, правда. Когда мы жили во Франции, моя сестра любила одну нашу одноклассницу, Инес, а я ее терпеть не могла. Мне хотелось дернуть ее за косу без всякой причины. Однажды я действительно это сделала, что было… прискорбно, потому что моя французская тетя верила в то, что детей нужно отправлять спать без ужина. — Я пожимаю плечами. Леви щиплет переносицу, вероятно, шокированный тем, как много я болтаю, когда все еще полусонная. Еще одна вещь, которую он ненавидит во мне, я полагаю. — Дело в том, что иногда неприязнь — это интуитивная реакция. Как влюбленность с первого взгляда, понимаешь? Только… наоборот.
Его глаза распахнулись. — Би. — Он сглотнул. — Я…
— Леви! Вот ты где. — Кейли идет к нам, в ее руке iPad. Я машу ей рукой, но Леви не перестает смотреть. На меня. — Мне нужно твое одобрение по двум пунктам, а у вас с Гаем встреча с Джонасом в… Леви?
Он, по непонятным причинам, все еще смотрит на меня. И пораженное выражение вернулось. У меня на носу козявка ото сна?
— Леви?
Должно быть, третий раз не помешает, потому что он наконец-то отводит взгляд. — Привет, Кейли.
Они начинают разговаривать, и я ухожу с очередной волной, мечтая о кофе и лифчике. Я не знаю, почему я оборачиваюсь в последний раз, прямо перед тем, как войти в лифт. Я действительно не знаю почему, но Леви снова смотрит на меня.
Даже несмотря на то, что Кейли все еще говорит.
Два часа дня, на мне лифчик (да, спортивный лифчик — это настоящий лифчик; нет, я не принимаю конструктивную критику) и я потягиваю свой одиннадцатый кофе за день, когда получаю сообщение от Леви.
Леви: Би, я использую смс, так как электронная почта ненадежна. Твое оборудование и компьютеры будут здесь завтра. Давай назначим встречу, чтобы обсудить BLINK в ближайшее время. Кейли скоро придет, чтобы настроить тебе электронную почту NASA.gov, чтобы ты могла получить доступ к нашим серверам. Дай мне знать, что еще тебе нужно.
Ничего не могу с собой поделать. Должно быть, я ничему не научилась за последние недели, потому что я делаю это снова: Я спрываюсь со стула и скачу вверх-вниз, громко и радостно визжа посреди офиса. Это происходит. Это происходит. Это происходит, это происходит, это…
— Эм… Би?
Я обернулась. Росио встревоженно смотрит на меня со своего стола.
— Прости. — Я краснею и быстро сажусь обратно. — Извини. Просто… хорошие новости.
— Диктатор веганства освободил тебя из своих тиранических лап, и ты наконец-то можешь есть настоящую еду?
— Что? Нет.
— Ты смогла забронировать участок на кладбище рядом с могилой Мари Кюри?
— Это было бы невозможно, поскольку ее прах покоится в парижском Пантеоне и… — Я качаю головой. — Наше оборудование прибывает! Завтра!
Она действительно улыбается. Где цифровая камера, когда она так нужна? — По-настоящему?
— Да! И Кейли уже в пути, чтобы установить нам адреса NASA.gov… Куда ты идешь? — Я замечаю ее паническое выражение лица, когда она запихивает ноутбук в сумку.
— Домой.
— Но…
— Поскольку компьютеры будут здесь завтра, нет смысла оставаться.
— Но мы все еще можем…
Она уходит прежде, чем я успеваю напомнить ей, что я ее босс — я научусь пользоваться авторитетом, но сегодня не тот день. В любом случае, не слишком возражаю. Потому что, когда за ней закрывается дверь, я снова вскакиваю со стула и еще немного прыгаю вверх-вниз.
Глава 8
Забавный факт: Лучшая подруга Кюри была инженером.
Кажется неправдоподобным, да? Я сижу напротив лучших и самых ярких представителей команды Леви — полного петушиного кластера, естественно, — и думаю: кто бы добровольно стал проводить время с инженерами? И все же это правда, как и конфеты со вкусом индейки, видеоролики о прыщах и многие другие маловероятные вещи.
Даже думать об этом больно, но вот мой наименее любимый факт о Мари: после смерти Пьера она начала встречаться с молодым физиком по имени Поль Ланжевен. Честно говоря, это то, что она заслужила. Моя девочка была молодой вдовой, которая проводила большую часть своего времени, топча урановую руду, как будто это был винный виноград. Мы все можем согласиться, что если она хотела переспать, единственным адекватным ответом должно было быть: «Куда бы вы хотели положить свой матрас, мадам Кюри?». Верно?
Неправильно.
Пресса подхватила эти сплетни и распяла ее за это. Они обращались с ней так, будто она села на поезд в Сараево и сама убила Франца Фердинанда. Они ныли по самым ничтожным поводам: Мадам Кюри — разрушительница дома (Поль разошелся со своей женой за много лет до этого); мадам Кюри порочит доброе имя Пьера (Пьер, вероятно, поздравлял ее с раем физики, где полно ученых-атеистов и яблонь, под которыми сидят Ньютон и его приятели); мадам Кюри на пять лет старше почти сорокалетнего Поля (ух ты!) и поэтому является похитительницей колыбели (вдвойне ух ты!!).
