Играя с огнем - Л. Дж. Шэн
– Без обид, но не говори, что люди ходят на твои бои во время футбольного сезона.
– Люди идут прямо с футбольного поля в «Плазу», напиваются, а потом очухиваются и приходят в себя снова ради футбола. Вы, техасцы, в курсе, что кроме футбола есть и другие виды спорта?
– Мы стараемся не потворствовать другим видам спорта, так как им свойственно вклиниваться в трансляцию спортивных каналов и обесценивать значимость футбола. Ты всегда дерешься? Даже когда учеба заканчивается?
– Даже если у меня пневмония или сломано ребро.
Не похоже на фигуру речи. Прозвучало так, словно в его прошлом действительно что-то произошло. Думаю, Уэст реально нуждался в деньгах. Или, может быть, ему было плевать, что он отдаст концы. Терзало меня ужасное предчувствие, что с ним происходило и то и другое.
– Обычно ты выглядишь не таким потрепанным. – Я прикусила нижнюю губу, спустя несколько минут сердце замедлило темп.
Значит, он увидел мои шрамы и знал про бабушку. Тоже мне, черт подери, проблема.
– Обычно я дерусь с вменяемыми соперниками. Но вчера моим противником оказался трусливый ублюдок, который разве что ствол не вытащил. Кейд Эпплтон, господи. – Уэст покачал головой. – Тот еще мудила.
– Ты дрался с Кейдом Эпплтоном? – у меня перехватило дыхание.
Все в округе Шеридана знали Кейда Эпплтона. Я никогда с ним не встречалась, но слышала про него кучу историй. Он вечно всех задирал в школе, откуда его выперли в шестнадцать лет. Он собрал барахло и свалил в Вегас участвовать в боях. Ходили слухи, что там он примкнул к мафии.
– Ты с ума сошел? Его в наших краях прозвали Эпплтоном «Дурное яблоко». Умереть вздумал?
– Умирать я не стремлюсь, но и мир на этом не кончится. Все клевые парни умирают. Курт Кобейн, Авраам Линкольн, доктор Зюсс…
– Уэст! – заорала я и хлопнула себя по бедру.
– Ладно. Поменяю доктора Зюсса на Бадди Холли, но только потому, что ты сейчас мне руку вывихнешь.
Когда я бросила на него ядовитый взгляд, говорящий, что не нахожу его остроты смешными, Уэст кивнул в мою сторону.
– Почему опоздала?
– Бабушка, – прохрипела я и удивилась, как легко вырвалась у меня правда. Как же приятно поговорить о ней с кем-то не таясь.
– Утром она обожглась о плиту. Сильно. Я была с ней в «Скорой», пока меня не сменила Марла, ее сиделка.
– Твоей бабушке уже поставили диагноз?
Я покачала головой.
– В последний раз, когда я водила ее на обследования, нет, но это было два года назад. Она отказывается делать еще одну томографию, а ситуация с каждым днем становится только хуже.
– Ей бы лекарства принимать.
– Знаю.
И не только. Ей нужно чаще делать гимнастику, гулять на солнце и заниматься плановыми мероприятиями. Марла почти всем этим с ней и занималась, а когда я после колледжа и работы возвращалась вечером домой, то была слишком измотана, чтобы дать бабушке то, что она заслуживала.
Уэст встал и сделал нам по маргарите. Он бросил в каждый побольше мармеладных мишек и протянул мне. Когда Уэст сел, мы подозрительно синхронно отсалютовали друг другу и принялись жадно пить из стаканчиков.
– Вернемся к твоему шраму. – Он показал на свое лицо. – Ты поэтому не выходишь на сцену? Потому что тебе не нравится твоя внешность?
Он имел в виду тот раз, когда увидел меня на репетиции, где я губами шептала текст, но держалась подальше от прожекторов.
Я почувствовала, как горят у меня уши.
– Все намного сложнее.
– Я умный парень. Выкладывай.
– Я ведь не родилась такой. Я была мисс Популярность. Столько сил потратила, чтобы добиться этого. Моя мама-наркоманка умерла, когда я еще под стол пешком ходила, а мой отец… Я даже не знаю, кто он. Меня волновала лишь моя внешность, как бы поверхностно это ни звучало. – Я нервно рассмеялась. – Я была чирлидершей. Играла в театре. Та самая девчонка, если ты понимаешь. В красивом воскресном платье и с ямочками на щеках, всегда готовая попозировать на камеру. Я рано научилась пользоваться своими козырями. Считала, что разобралась в игре. А потом…
– А потом кто-то взял и изменил правила. – Уэст задумчиво пожевал соломинку. – Со мной точно так же произошло, так что я не понаслышке знаю, как это хреново.
– Да? – улыбнулась я, чувствуя себя свободно в его присутствии. Это опасно. Глупо. Я как котенок, думающий, что дружба с тигром возможна, потому что они дальние родственники в семействе кошачьих. – Ты отказался от заветной мечты стать актером, потому что пережил в детстве трагедию, которая изуродовала тебя до неузнаваемости?
Уэст пихнул мой ящик носком ботинка. Почесал средним пальцем висок. Я засмеялась.
– Я лишь хочу сказать, что правила и для меня резко поменялись, – заявил он.
– Мне вот это и непонятно. Ты же еще популярен.
– Я был как Истон Браун. Популярный полузащитник. Король выпускного бала. Беспардонный здоровяк, идеальный. Как Том Брэди[10], парень, которого в самую последнюю очередь примут за серийного убийцу.
Я провела глазами по его ушибленному телу. Никогда бы не подумала, что Уэст играет в футбол. Что он милый и благовоспитанный.
– Что побудило тебя переметнуться на темную сторону?
– Я стал единственным кормильцем в семье. Мои родители сейчас работают, но едва сводят концы с концами.
– Оу.
Я реально так сказала? Из всех слов в английском языке я выбрала именно это? Правда? Попробуй снова!
– Это… сурово.
Уэст пожал плечами.
– Да, жизнь такая.
– Братья, сестры у тебя есть?
Он покачал головой.
– Только я, родители и горы неоплаченных долгов, которые все копятся и копятся. А у тебя?
– Только я, бабушка и мое никуда не годное самоуважение, – устало улыбнулась я. – За нас.
И мы чокнулись стаканчиками.
Между нами повисло молчание, напоминающее жвачку, которая тянулась и вот-вот готова была лопнуть. Уэст решил первым тыкнуть в нее иголкой. Он шлепнул ладонью по крепкому бедру.
– Теперь мы в расчете, так что давай убирать и сваливать отсюда на хрен. У меня полно дел. – Он встал и выбросил коктейль в мусорку.
Уэст выключил гриль и собрался его отскребать. Остолбенев, я уставилась на него.
– Ты о чем, черт возьми?
– С тех пор, как я увидел твою руку, ты мне в глаза смотреть не смела, так что я немного перед тобой опозорился, чтобы ты снова почувствовала себя ровней. Я поэтому тебе уступил. Поделился секретом, который известен только Исту. Но Ист не считается: мы выросли в одном городе и родились с разницей в два дня. Он практически мне брат-близнец. Моя семья сидит без гроша в кармане, и
