Грешный ангел - Брук Лин
Я кивнула ему взглядом в знак согласия. Но мне показалось, что последние его слова он сказал только для того, чтобы не обидеть меня. А на деле – он просто не хочет продолжения, и всё тут. Не будет никаких звонков и встреч через два месяца. Я для него ещё одна красивая история курортного романа, которую он сложит рядом с другими на полку и, если повезёт, ещё когда-нибудь вспомнит обо мне и улыбнётся.
Но говорить и напрягать его своими предположениями я уже считала лишним, поэтому остаток нашего утра провела так, словно и не было между нами никакого разговора.
Из воспоминаний меня вырывает поцелуй Симона в плечо. Я стряхиваю с себя все мысли, отрываю взгляд от иллюминатора и смотрю на него. Его мягкая улыбка и взгляд дарят ложные чувства, будто я ему искренне интересна. И меня злит собственная наивность.
– Он красиво смотрится на твоём запястье, – говорит он, коснувшись браслета и разглядывая его на моей руке.
– Я буду носить его, не снимая, – улыбаюсь ему искренне и тоже прикасаюсь к цветку. – И толстовку твою тебе не отдам, – зарываюсь в неё сильнее и обнимаю себя, чтобы согреться.
Ненавижу кондиционеры, они пагубно влияют на меня. Но так как в самолёте всем жарко, кроме меня, Симон решил, что легче мне дать свою толстовку.
– Не отдавай, – сплетает наши пальцы и целует меня в шею. – Буду греть тебя на расстоянии.
Пилот сообщает, что начинается посадка самолёта, и мне становится ещё холоднее. Тянусь к Симону и зарываюсь в его объятиях.
– Я буду скучать по тебе, – шепчу ему, не выдержав. – Очень.
– Если будешь прям очень скучать, включишь телефон, где сохранён мой номер, и напишешь мне, – целует в макушку. – Наша договорённость с утра – это не закон, а просто решение. Которое при сильном желании можно нарушать, – он обнимает крепче.
Я ничего ему не отвечаю. Знаю, что не напишу ему первой ни при каких обстоятельствах. Лучше пальцы себе отрублю. Не хочу повторения старых ошибок. Не хочу стать для него такой же раздражающей и ненавистной девушкой, какой стала для Филиппа. Не хочу чувствовать, как раздражаю его, и как угасает интерес ко мне в его глазах. Лучше пусть всё закончится здесь и сейчас.
Через полчаса мы приземляемся и направляемся по трапу в здание аэропорта. Я держу в руках букет белых роз. И мне до сих пор не верится, что их подарили мне. Смотрю и налюбоваться ими не могу.
Мы с парнями дожидаемся наших чемоданов и вместе направляемся к выходу. Нас с девочками должен встретить папа. С ним на машине мы доедем до Ярославля, и Яна останется у нас с ночёвкой. Я безмерно соскучилась по родителям, и это единственная причина, по которой я радуюсь своему возвращению.
Передо нами раскрываются двери. Впереди за ограждением стоят встречающие, и я ищу папу среди толпы. Но когда нахожу, у меня земля уходит из-под ног, и мной овладевает паника. Рядом с ним стоит Филипп с букетом цветов. Я рефлекторно разворачиваюсь к ним спиной, пока они меня не заметили, и всучиваю букет в руки Яны. Она смотрит на меня вопросительно, не понимая, что происходит.
– Филипп, – произношу беззвучно губами. Она меня понимает.
Но кажется, понимают и все остальные, что стоят рядом с нами…
Мы продолжаем идти вперёд. Каждый шаг навстречу к отцу и Филиппу, как прогулка по минному полю. Меня подрывает на каждом шагу, но я выживаю и с болью продолжаю путь. Вся трясусь от страха и неизвестности.
«Что происходит? Почему Филипп здесь? Почему с цветами? Симон и Бруно не намерены уйти? Почему Бруно не возвращает Саре её чемодан? Они с Симоном хотят подойти к отцу?» – вопросы в голове льются на меня, как из рога изобилия. Хочется зажать уши руками, чтобы не слышать себя.
Как только мы подходим к папе, я тут же бросаюсь в его объятия. Крепко сжимаю его в своих объятиях и расцеловываю. Не хочу отпускать, так как соскучилась до безобразия. А ещё… мне страшно встречаться с Филиппом. Всё внутри сворачивается от ужаса, и меня начинает тошнить.
Но мне приходится это сделать. Я отпускаю папу и смотрю на него. Он улыбается мне так, будто ничего за эти две недели не произошло. Словно не он изменяет мне и любит другую. Словно не он смешал меня с грязью, дав понять, что я ничто в его жизни…
– С возвращением, любимая, – произносит он, вручив мне букет, и обнимает за талию.
Тело отторгает его прикосновения. Я вся сжимаюсь и хочу поскорее избавиться от его рук. Сталкиваюсь взглядом с Симоном, и становится совсем плохо. Мне словно в мгновение перекрывают кислород. Он смотрит в мои глаза и намерено не отворачивается. Я улавливаю в зелёной бездне его глаз разочарование. И мне становится чертовски плохо.
«Это вот так ты собиралась расстаться с ним?» – читаю его немой вопрос, но ответить на него не имею возможности. Он теряет ко мне своё доверие. И от всего происходящего у меня начинает кружиться голова.
Когда Филипп отпускает меня, к нему и к отцу подходят Бруно с Симоном, пожимают им руки и представляются друг другу.
– Пап, это одни из тех ребят, с кем мы отдыхали. Я тебе рассказывала, – объясняет происходящее Сара.
– Спасибо, что приглядели за моими дочерями и Яночкой, – с искренней благодарностью произносит отец.
– Лев о вас рассказывал, – добавляет Филипп, внимательно изучая каждого.
Оценивает.
«Лишь бы ничего не понял. Лишь бы ничего не понял, Господи…» – молюсь про себя.
Мужская компания решает вместе выйти на улицу и дойти до машины. Всю дорогу обсуждают и выискивают общих знакомых. И чем больше их находится, тем тяжелее мне становится дышать.
– Аврора, соберись. Ты вся трясёшься, – берёт меня за руку сестра.
– Что он тут делает, девочки? Что он задумал? – сквозь дрожь в голосе спрашиваю я. – Ещё и Симон всё это увидел…
– Это ведь Филипп. Любит показать себя на публике, – закатывает глаза Яна.
Мы доходим до парковки, и я вижу, что Филипп с папой приехали на разных машинах. Понимаю, к чему всё это ведёт, и готова сбежать. Я не готова! Я не хочу находиться в автомобиле один на один с Филиппом. Сара крепко держит меня за руку, давая почувствовать её поддержку.
– Вас подбросить куда-то? – интересуется отец у парней.
– Нет, спасибо, – отвечает ему Бруно. – Мы едем в другой аэропорт. Через несколько часов ещё один рейс.
– Тогда
