Секрет книжного шкафа - Фрида Шибек
Лýка быстро опускает Анну на пол.
– Просим прощения, – начинает она, но мужчина перебивает ее.
– «Флора Швеции», – говорит он дрожащим голосом и поправляет очки с толстыми линзами. – Где стоит?
– В отделе специальной литературы, – отвечает она, указывая на стеллаж в другом конце магазина.
Старик, покачиваясь, удаляется, а когда он исчезает, Анна закрывает рот рукой.
– Нам надо быть осторожнее, – шепчет она.
Лýка кивает, посылая ей воздушный поцелуй, и она, притворившись, будто поймала этот поцелуй, берет в руки стопку выбранных ими книг.
Молодой человек берет две книжки, лежащих сверху.
– Предположим, я понимаю, почему должен прочесть вот это, – говорит он, помахивая «Удивительными судьбами шведского народа». – Но зачем ты выбрала «Бесхвостика Пелле» – ума не приложу. Это же детская книга.
– Из которой ты многое узнаешь о Швеции. Да и вообще, она милая.
– Ладно, буду слушать мою учительницу, – смеется Лýка.
Велосипеды, на которых они приехали, оставлены на улице. Анна хотела одолжить ему один из своих велосипедов, но Лýка упорно ездит на ржавой перекошенной развалюхе, будто подобранной на помойке.
В тот момент, когда они собираются отправиться обратно, Анна видит, как кто-то пересекает площадь Стурторьет. Она пытается предупредить Лýку, но слишком поздно. Юн успел их заметить и сверлит ее взглядом. С ним два товарища, все трое останавливаются.
– Кого я вижу, – с явным чувством превосходства произносит Юн.
– Поехали отсюда, – шепчет Анна, пытаясь развернуть велосипед, но ничего не выходит, потому что молодчики уже встали рядом полукругом. На одном рубашка и брюки с подтяжками, на другом – серый свитер, оба рослые и широкоплечие.
– Смотрите-ка – макаронник со своей шлюшкой, – продолжает Юн.
У Лýки потемнело в глазах.
– Не смей так говорить о ней, – цедит он сквозь зубы.
– А нечего было снюхиваться с таким, как ты, – смеется Юн ему в лицо.
Анна тянет Лýку за рукав.
– Пойдем отсюда, – повторяет она.
Юн оборачивается к Анне.
– Тебе же известно, что твой дружок сотрудничает с датскими коммунистами. Он сам настоящий коммуняка. Интересно, что бы твой папочка об этом сказал.
Прохожие начали обходить их, и Анна внезапно ощутила, как внутри закипает ярость.
– Это ложь! – вскидывается она.
– Чертов коммунист, который с удовольствием пропустит к нам через границу русских, – продолжает Юн.
– Вот сволочь, – выругался мужчина в сером свитере, сплюнув на землю прямо перед ними.
– Скажи им, чтобы не врали, – взывает Анна к Лýке, но тот стоит как вкопанный. – Лýка?
Не дождавшись ответа, Анна оглядывается по сторонам. Все, кто проходит мимо, отворачивают взгляды. Если Юн с товарищами на самом деле захотят напасть на них, шансов уцелеть немного.
Быстро сойдя с велосипеда, она начинает пятиться назад. Потом наконец отходит на достаточное расстояние, чтобы развернуться.
– Лýка, – повторяет она, – пойдем!
Юн сжал руки в кулаки, его дружки испытующе смотрят на Лýку. Анна видит, что он не отводит взгляда, но потом все-таки тоже отворачивается.
Юн делает шаг в их сторону, но потом останавливается:
– Бегите, пока можете. Когда немцы победят, мы очистим общество от таких, как вы.
– Поехали, – цедит она сквозь зубы в последний раз, потом запрыгивает на седло и что есть мочи давит на педали. Только от вида Юна подступает тошнота и хочется уехать отсюда как можно скорее. Бросив взгляд через плечо, Анна к большому облегчению для себя видит, что Лýка катит за ней следом.
Парень в брюках с подтяжками поднимает с земли камень и бросает им вслед, попадая в спицы заднего колеса ее велосипеда. Тяжело вздохнув, она поворачивает назад голову и видит напряженное лицо Лýки.
– Не оборачивайся, – говорит он. – Только вперед.
На полной скорости они мчатся вдоль Железнодорожной улицы. Сердце тяжело бьется в груди. Вот они уже на Ландскрунавэген, Анна тормозит и спрыгивает с велосипеда. Отбросив в сторону свою колымагу, Лýка спешит обнять ее.
– Очень сожалею, что он успел наговорить тебе гадостей, – тихо успокаивает он.
– Да мне плевать на его слова. Меня больше беспокоит, что он собирается делать. – Повернувшись лицом к Лýке, она встречается с ним взглядом. – Это правда, что ты сотрудничаешь с датскими коммунистами?
Лýка проводит рукой по волосам:
– Я же сказал, что не имею права никому рассказывать.
– Если хочешь, чтобы я тебе доверяла, если у нас все серьезно, мне надо знать, – произносит Анна с нажимом. Она высвобождается из его объятий. – Давай, рассказывай!
– Только это должно остаться между нами, – вздыхает он.
– Обещаю.
– Я серьезно говорю. В Дании казнят тех, кто пытается противостоять немцам. А у гестапо везде шпионы, и здесь тоже.
– Но я на твоей стороне, – напоминает ему Анна. – И я хочу помочь. Вместе мы их одолеем.
– Откуда такое упрямство? – удивляется Лýка.
– Разве это не одна из тех черт, которые тебе нравятся во мне?
– Ты не похожа ни на одну из женщин, встретившихся на моем пути, – смущаясь, говорит он.
– Нет, конечно. И я не позволю какому-то там Юну Свенсону и его дружкам запугать меня. Если только можно что-нибудь сделать, чтобы ограничить их влияние, я хочу в этом участвовать.
– Я знаком с людьми, которые пытаются поддерживать движение Сопротивления по ту сторону пролива, – тихо произносит он. – Совсем недавно они создали новую организацию, чтобы противодействовать нацистам, туда вошли представители нескольких датских партий, в том числе коммунисты.
– Ты помогал им?
– Пару раз. Я выяснил, где находятся бежавшие сюда датчане, и передал им сообщения. Существует целая сеть, которая сотрудничает с британскими военными. Ее цель, естественно, освободить Данию от немцев. Больше я ничего тебе сказать не могу.
Анна кивает.
– Мой отец снабжает немецкую военную промышленность железной рудой. Он не нацист, – добавляет она. – Но он считает, что Гитлер поступает правильно, и я…
Слова застревают в горле, и она умолкает.
– Но в этом же нет твоей вины?
– Нет, – соглашается Анна, одновременно понимая, что все звучит значительно хуже, как только пытаешься облечь суть в слова. – Но кажется, мне следовало бы что-нибудь предпринять, чтобы уравновесить вред от его действий.
– Amore mio [20], – серьезным тоном говорит Лýка, – это опасно.
– Знаю.
Он раскрывает свои объятия, и Анна ныряет в их тепло. Она думает об отце, о том, что всегда полагалась на его картину мира и привыкла принимать его суждения безоговорочно. Значит, это было неправильно? Неужели все ее представления об окружающей действительности основаны на той точке зрения, которая позволяет отцу заработать побольше денег?
– Рано или поздно война закончится, – говорит Лýка. – И мы сможем делать все, что захотим.
– Не знаю, смогу ли
