Книжный клуб на краю света - Фрида Шибек
«Все будет хорошо», – повторяет она про себя и, подняв глаза, видит, что женщины за столом улыбаются ей. Патрисия улыбается им в ответ, но внутри нее все еще бурлят тревожные чувства.
* * *
Дорис идет по главной улице Юсшера, искоса поглядывая на Мариан. Они приятно провели вечер, но она все равно удивилась предложению подруги детства проводить ее до дома.
Шлепая в кроксах по асфальту, Дорис думает о Патрисии. Ей даже не удается представить себе, как, должно быть, больно вот так потерять близкого человека, не знать, где находится сестра, или о том, что ей пришлось пережить.
Она глубоко вздыхает. Сейчас, мысленно возвращаясь к этой истории, Дорис припоминает внезапное исчезновение Маделен, но она уверена, что слышала, будто сестра Патрисии вернулась домой. Казалось, она была одной из многих девушек, которые какое-то время принимали активное участие в жизни прихода, а потом уезжали дальше путешествовать по свету.
– Или как ты считаешь? – спрашивает Мариан, откашлявшись.
– Конечно, – вздрогнув, неуверенно говорит Дорис и видит, как Мариан кивает в ответ. Подруга дошла до середины длинного повествования о том, как однажды чуть не попала на съемки одного из фильмов про Джеймса Бонда. Видимо, пробы с Роджером Муром были настолько страстными, что даже лампа кинокамеры взорвалась от пробежавшей между ними искры. И все равно эта роль ей не досталась. Другая актриса приходилась продюсеру двоюродной племянницей, поэтому ничего не помогло – как бы Роджер ни умолял и ни уговаривал его.
«Роджер Мур», – усмехается про себя Дорис. Несмотря на твердое решение не пить, она поддалась соблазну и выпила одну «Маргариту Этвуд», а теперь раздумывает, много ли в коктейле было алкоголя. Чувство опьянения непривычно для Дорис. Она не любит терять контроль над ситуацией и даже на собственной свадьбе бокала шампанского не выпила.
«Сорок лет, – думает она, – четыре десятилетия отделяют меня от самого счастливого дня моей жизни».
До сих пор Дорис помнит, как весело ей было в тот сентябрьский день. Листья на деревьях только начали желтеть, трава еще зеленела, щебетали птицы. Когда они с Йораном вышли на крыльцо, став молодоженами, на небо вышло солнце, будто по заказу.
После небольшой церемонии, организованной без изысков, ее родители пригласили гостей на кофе с тортом – молодожены хотели отпраздновать этот особенный для них день без лишнего шума. Правда, Дорис считала важным выглядеть настоящей невестой, поэтому мама сшила ей шелковое платье цвета слоновой кости, напоминавшее свадебный наряд королевы Сильвии.
Никогда еще Дорис не ощущала себя такой нарядной, но Мариан все равно сочла бы ее подвенечное платье простоватым. Впрочем, ее мнение не играло какую-то роль. Она все равно не смогла приехать на свадьбу, да и ни на одну из своих свадеб не приглашала подругу.
Дорис усмехается. В самом деле, удивительно, что они с Мариан стали настолько разными. Ведь, так или иначе, они выросли вместе. Впрочем, сейчас, с высоты прожитых лет, она припоминает, что в Мариан было что-то особое еще в детстве. Некий дух протеста вскипал, когда кто-нибудь пытался обуздать ее. Если к Дорис обращались с просьбой что-нибудь сделать, она послушно отвечала: «Хорошо», а Мариан, скрестив руки на груди, спрашивала: «Зачем?» Их общий мир всегда казался тесноватым для Мариан, будто ей не хватало места в Юсшере. Она часто поговаривала о планах переехать в столицу и, получив аттестат, первым делом пошла домой паковать вещи.
В сумерках Дорис оглядывается вокруг. Улицы Юсшера плохо освещены, и она рада, что не пришлось возвращаться домой в одиночку. Уже двенадцатый час, на улице еще тепло, и с моря дует приятный ветерок. Сама Дорис не могла и подумать о том, чтобы уехать из деревни. Она осталась жить у родителей, осваивала профессию воспитателя детского сада, а завершив обучение, получила место в Юсшере.
Вдалеке Дорис видит свой старый детский сад. Она полюбила его с первого дня и с восторгом посвящала все свое время детям. Когда они с Йораном поженились, родители Дорис предлагали ей бросить работу, но муж не имел ничего против, по крайней мере, пока они сами не заведут детей. Так Дорис и продолжала работать. Год за годом она ежедневно приходила в детский сад «Звездочка», и ничего не менялось. Обследовавшие ее врачи патологий не нашли и обещали, что вопрос постепенно решится сам собой, однако беременность не наступала.
В конце концов Дорис заказала брошюру об усыновлении, но Йоран высказался против. Он считал, что брать чужого ребенка преждевременно, нужно пробовать еще. Тогда Дорис стала задумываться, не заключен ли в их бездетности некий смысл. Быть может, это часть Божественного провидения и им не суждено стать родителями? Потом отпущенное им время внезапно истекло, и ничего уже было не поделать.
Дорис поправляет очки, скатившиеся на кончик носа. Пытаясь утешить ее, женщины из церковной общины говорили, что она дарит свою любовь детсадовским детям. В рассудительности им не откажешь, хотя слышать это от них было унизительно. Дорис любила детей из садика и заботилась о них, как о собственных, но вечерами возвращалась домой одна. Некого было, покормив ужином, купать и переодевать в пижаму. Никто не забирался к ней в кровать послушать сказку и не засыпал у нее на груди, взяв за руку под одеялом.
Правда, Дорис не предавалась горю, а искала утешение в делах. Она все чистила и убирала, надраивала холодильник и кухонные шкафы, делала влажную уборку полов каждую среду, вытирала пыль с батарей и наличников, мыла окна и заготавливала огуречный салат. Пока Дорис оставалась при деле, ей удавалось не думать обо всем, что не сложилось, она даже стала участвовать в переоборудовании их маленького деревянного домика – ведь надо же чем-то занять время.
Когда Йоран захотел во всем доме положить линолеум, потому что так практичнее, Дорис согласилась, хотя ей нравился их старый дощатый пол. У нее появилась последняя модель стиральной машины Electrolux с дисплеем, показывающим этапы стирки, и отжимом на восьмистах пятидесяти оборотах в минуту. Машина была такой шикарной, что Дорис стыдилась. Чем она, у которой даже детей нет, чтобы их обстирывать, заслужила такую роскошь? В то же время Дорис радовалась, что ей не приходится кипятить одежду, как делала мать, заботясь о маленькой дочке, и получала удовольствие каждый раз, когда сигнал возвещал о завершении стирки.
Йоран продолжал баловать ее бытовой техникой. Он покупал аппараты для варки яиц, соковыжималки, машинки для мороженого, кухонные комбайны и хлебопечки, будто все это каким-то образом могло компенсировать их бездетность. Дорис благодарно ставила технику
