Играя с огнем - Л. Дж. Шэн
– Ответ неверный.
– Ну, ты и засранец!
– Черт, снова ошиблась.
– Пошел ты!
У меня вдруг лопнуло терпение, и наскучили эти препирательства.
– Это предложение, Техас? Для этого не нужно нападать. Просто попроси, – медленно проговорил я.
Техас напоминала город Трою. Ее стены были высокими, толстыми, охраняемыми и не стоили того, чтобы их завоевывать. Я даже не рассматривал вариант просочиться сквозь них с боем, чтобы потрахаться; это плохо вязалось с моими принципами в плане женщин.
– Тебе никогда со мной не светит, Сент-Клер.
– Погоди, я попробую прийти в себя после такого потрясения. – Я поднял палец, и на пару секунд наступило затишье. – Готово. А теперь, если я опущу твою задницу вниз, ты расскажешь, почему ведешь себя как барсук, обожравшийся наркотиков?
Техас скрестила на груди руки, но кивнула. Я опустил девчонку. Все вокруг смотрели на нас, держась на почтительном расстоянии. Они понимали, что не стоит подходить и подслушивать в открытую. Я решил не упоминать, что мы привлекли всеобщее внимание. Если уж я ненавидел находиться в центре внимания, то Техас такое вообще на дух не переносила.
Вот почему казалось полным безумием, что она училась на факультете театрального искусства.
В любом случае лучше ей не падать в обморок. Что-то подсказывало мне, что я не устою перед желанием перешагнуть через нее и быстро пройти в спортзал, не оглядываясь.
– Послушай, – выдохнула она, – я не хочу показаться неблагодарной…
– Но ты уже…
Она зарычала на меня:
– Клянусь богом, Сент-Клер, если ты кому-нибудь ляпнешь про вчерашний вечер… про бабушку Савви…
– Можешь не продолжать, – снова перебил я. – Не буду.
Она недоверчиво на меня покосилась.
– Обещаешь?
– Ни хрена я не обещаю. Никогда. Это принцип, – сурово заявил я. – Не собираюсь трясти твоим грязным бельем. Но я не стану вырезать это у себя на лбу, чтобы усмирить твою задницу.
– Какой приятный пример. – Техас кусала нижнюю губу. – Точно не хочешь так сделать?
Я сдержал усмешку. Ну, она и чудачка. И на удивление приводила этим в бешенство. Да к ней еще прилагалась и попка, достойная поэмы Лил Уэйна, одного из величайших поэтов двадцать первого века.
– Я сохраню твою тайну.
Повисло молчание. Напряженное. Я огляделся по сторонам, готовый закончить этот разговор.
– Ты еще здесь. Почему?
Она глубоко вздохнула и вздернула подбородок. Солнце светило Грейс прямо в лицо, ее силуэт выделялся на фоне заката, как лесной пожар, и мне удалось как следует рассмотреть ее шрам.
Кожа вокруг него не просто темнее – она была синюшно-розовой, но и на вид совсем другой. Шершавая и неровная. Плоть тонко обтягивала кости, изо всех сил пытаясь удержать все это на месте.
Техас оказалась права. Эта ее сторона не была красивой.
– Я весь внимание. – Я прислонился плечом к зданию президентской библиотеки из красного кирпича.
– Хватит мне помогать. Я не нуждаюсь в твоей жалости.
– А я тебя и не жалею, – отрезал я.
– Тогда с чего это вдруг ты со мной такой милый?
– Повторяю в сотый раз: я не милый с тобой. С чего ты решила, что я вчера вечером вел себя иначе, чем обращаюсь с Тесс, Хейли или Ларой?
Последнюю пару имен я, наверное, придумал. Не знал я никакой Хейли и Лары, хотя в универе наверняка множество девушек с такими именами.
Я не силен в том, чтобы запоминать имена девчонок, которых укладывал в постель. Лица, возможно, да. И попки.
– Ты со всеми обращаешься ужасно, – с горящими глазами произнесла Техас. – Хочу, чтобы ты и со мной ужасно обращался. В противном случае я не чувствую себя твоей ровней.
Она словно вцепилась мне в горло. Дело не в том, что я вел себя как козел – я и так знаю, что вел, – но ее постоянное стремление быть нормальной застало меня врасплох.
Сейчас мне захотелось вбить в Техас немного здравого смысла. К сожалению, это была твердая красная черта, которую я никогда не позволил бы себе пересечь. Потому что Грейс Шоу определенно заслужила несколько хороших шлепков.
Я наклонился к ее лицу, нацепив на лицо ухмылку «посмотри, как мне насрать».
– Вбей себе в голову, Техас: я плохой парень. Я не собираюсь тебя спасать. У меня нет намерений помогать тебе забыть о страхах и стать более сильным человеком. Вся эта фигня доктора Фила не про меня. То, что я не пинаю тебя, когда ты падаешь, не значит, что я классный парень. Будь разумной и помни об этом. Такое для тебя достаточно ужасное обращение?
Техас уставилась на меня, ее лицо исказилось от отвращения. Тысячу раз видел такое выражение на лицах родителей. Просто еще одна пятница. Что мне напомнило: сегодня бой, и мне пора ускоряться. Я схватил ее за руки, приподнял, убрал с дороги, словно она была дорожным конусом, и направился в зал.
– Ты чудовище! – зарычала она мне вслед, ее голос дрожал от злости.
Я толкнул дверь в зал, не обращая на девушку внимания.
Как же она права.
Подраться с Кейдом Эпплтоном – это вам не в парке погулять, уж точно.
Ну, разве что это парк в Чернобыле.
Стараясь не подставлять свою задницу, он без конца нарушал некоторые установленные на ринге правила. В результате чего меня побили сильнее, чем за все три года, что я занимаюсь этой хренью.
Я совру, если скажу, что имел что-то против. Зал битком набился зрителями, теснившимися друг к другу, как черви, вылезающие из гнилого мяса. Пиво плескалось из красных стаканчиков прямо на липкий бетон, который испачкался кровью, пылью и любовными испражнениями. Здесь никогда еще не было так людно с тех пор, как я поступил в колледж Шеридана. Аплодисменты, крики, свист. Чтобы лучше видеть, девчонки сидели на плечах у парней.
В какой-то момент у парней, которые продавали билеты, закончились чернила для печати, которой они помечали оплативших вход. Им пришлось рисовать на руках маркерами. Макс был на седьмом небе. Я практически видел, как в кишащем порнухой мозгу вспыхивают его фотографии в халате Хью Хефнера[9].
На ринге происходила кровавая мясорубка. В первые десять секунд, чтобы раззадорить зрителей, я нанес апперкот по носу Кейда, а следом саданул коленом по лицу, чтобы у него во рту все кровеносные сосуды полопались. Через несколько минут двумя идущими подряд ударами ему удалось разбить мне губу и бровь. Мат под нами скользил и скрипел при каждом движении.
Рейн и Ист за моей спиной выкрикивали лишние советы. Глаза щипало от крови и пота, и я не сомневался, что через
