Соперники - Ви Киланд

– Дай мне две минуты, и я уйду.

Я обернулась:

– Ты уступаешь мне номер?

Он кивнул.

– Только барахло соберу.

Я пристально глядела ему в лицо.

– Точно?

Вестон широко ухмыльнулся.

– Можем поселиться тут вместе, если хочешь.

Я вытаращила глаза, сразу почувствовав себя комфортнее в привычном стиле общения.

– Иди сгребай свое дерьмо!

Он улыбнулся и исчез в спальне, а я вкатила чемодан обратно. Через несколько минут Вестон вышел с закрытым чемоданом в одной руке и своей рубашкой в другой. Поставив чемодан, он поднял руки, чтобы надеть рубашку, и я впервые заметила длинный шрам у него на боку – белая прямая линия, чуть светлее загорелой кожи. Раньше я видела только массу превосходных мышц, поэтому проглядела мелкие несовершенства.

– Это у тебя операция была или что? – не удержалась я.

Вестон нахмурился. Опустив глаза, он начал застегивать рубашку.

– Ага.

Он явно не желал об этом говорить, но меня разбирало любопытство.

– А какая?

– Почка. Давно.

– А-а, – я кивнула.

Он подхватил чемодан, не застегнув все пуговицы и не заправив рубашку.

– Я тебе в спальне кое-что оставил.

– Что?

– Увидишь.

Казалось, Вестон не знает, что сказать на прощание. Наконец он заявил:

– Знаешь, я ухожу только потому, что понял намек: постфактум я тебе тут не нужен. Правильно?

– Очень ценю твою деликатность.

– Знаешь, мне очень нравится твоя задница, но в следующий раз я не против посмотреть и на лицо, пока ты на моем члене. Может, даже попробовать вкус этих губ, которые так азартно меня костерят. – Он подмигнул. – Укусить их пару раз…

Я вздохнула и отвела глаза.

– Следующего раза не будет, Вестон. Это надо прекращать.

Мне не нужно было на него смотреть, чтобы знать – он улыбается. Улыбка слышалась в его голосе, когда Вестон сказал:

– Спокойной ночи, Фиф.

Глава 10

Вестон

– Как поживаешь, старина?

Мистер Торн проворчал:

– Из задницы у меня торчит геморрой размером с мяч для гольфа, секса не было со времен администрации Клинтона, единственный, кто приходит меня навестить, – это ты. Как я должен поживать, по-твоему?

Я улыбнулся и подтянул стул к его кровати.

– Два из трех я предпочел бы не знать, но насчет последнего – ты просто везунчик!

Он махнул на меня рукой.

– Товар принес?

Я только головой покрутил. Достав из внутреннего кармана пиджака десять билетов мгновенной лотереи, я откопал в кармане штанов четвертак. Взяв с тумбочки книгу, я положил ее на колени старику, чтобы он смог заняться своими билетами.

Мистер Торн начал счищать монетой серый латекс, а сам указал на тумбочку, не поднимая головы:

– Не забудь взять десятку из моих денег.

– Окей.

Это он говорил мне каждый раз, и я даже не уверен, что старик в курсе – я не беру у него ни цента. Десятка была минимумом за то, что он выслушивал мои стенания.

Пока мистер Торн разглядывал свои вожделенные билеты, я взял лежавший возле него пульт и переключил на Си-эн-эн.

– Эй, я это смотрел!

Я приподнял бровь.

– Правда? Дай я тебе время сэкономлю: дети не от качка с бритой башкой, а от хлюпика с маллетом и кривыми зубами.

Мистер Торн в основном смотрел Джерри Спрингера[6] и подобную чушь. Я не знал, устанавливается ли в этом выпуске отцовство, но все дурацкие шоу заканчиваются одинаково.

– Умник вонючий, – пробурчал Торн.

– Знаешь, что им нужно сделать на одной из программ? – сказал я. – Установить ценз для гостей в минимальный годовой доход в миллион долларов и слегка усложнить сценарий. Я бы подписал кое-кого из родственников. Полоскать на публике грязное белье богатых скотов не менее увлекательно, чем прохаживаться по людям, у которых ночного горшка нет.

Мистер Торн фыркнул.

– Можно подумать, кого-то волнуют твои проблемы, золотая молодежь!

Случайный свидетель нашего разговора мог бы счесть, что меня есть за что оскорблять, но это просто была манера разговора старикашки, его способ напомнить, что мои проблемы могли быть гораздо серьезнее.

Он закончил скрести билеты и бросил один мне.

– Выиграл пять долларов! Правда, потратил десять… Давай мне обратно десятку и возьми этот билет и пятерку. Выигрыш получишь, когда пойдешь покупать мне новые. В следующий раз бери один десятидолларовый, а не десять по доллару.

Я спрятал выигрышный билет в карман пиджака. Мы посидели молча минут десять или с полчаса, глядя сюжет о фармацевтической компании, попавшей под следствие за продажу поддельной «Виагры», которая якобы продлевала эрекцию до четырех дней. Меня это не впечатлило: София легко бьет этот результат одним своим темпераментом.

Мистер Торн выключил телевизор.

– Ну, поговори со мной, малыш. Как поживают низменные страсти?

Первым побуждением было ответить так же, как я ответил бы отцу или деду: соврать, что все хорошо, но старая пословица учит не врать жене, духовнику, врачу и адвокату. Впрочем, это правило для трезвенников, а для остальных к упомянутой четверке прибавляется пятый – личный куратор.

– Временами я просто горжусь собой. Вот позавчера я заплатил уборщице в отеле, где живу, сотню баксов, чтобы она унесла маленькие бутылочки спиртного из мини-бара в номере.

Старик кивнул.

– На собрания ходишь?

Я помотал головой.

– Последние две недели не хожу, но я несколько раз посетил психотерапевта, к которому меня отправил дед.

Мистер Торн погрозил мне кривым артритным пальцем:

– Руки в ноги – и мотай на собрание. Ты ведь знаешь, говорить не обязательно, но слушать надо. Постоянное напоминание – основная штука для твоего выздоровления.

Я попытался отшутиться:

– Я же приехал и слушаю тебя. Почему это не может считаться за ежедневную пытку выслушиванием?

Но мистер Торн очень серьезно относился к своей трезвости.

– Потому что я четырнадцать лет не пью, и единственный способ добыть выпивку – вскочить с койки и шкандыбать на этих бесполезных ногах в магазин. А на это, как мы оба знаем, меня уже не хватит. Но у тебя-то кругом искушения, только руку протяни. Да ты даже можешь задницей не шевелить – лежи себе на своей пафосной кровати в своем пижонском номере, по звонку все под нос принесут!

Я провел рукой по волосам и кивнул.

– Ладно, я пойду на собрание.

С Уолтером Торном мы знакомы довольно давно. Девять лет назад я, пьяный, забрел к нему в больничную палату, хотя должен был навещать сестру. Запутавшись в ногах, я грохнулся и разбудил старика истерическим гоготом с пола. Потом оказалось, я даже не на тот этаж поднялся. Но старый брюзга тем не менее