Трудно отпустить - Кристи Бромберг
Никогда не имел.
– Именно из-за нашего совместного прошлого я все еще здесь и спрашиваю, что с тобой происходит.
– Я не хотел оскорблять того мальчугана. Ты же знаешь, что я на такое не способен. Я бы не стал…
– В последнее время я мало что знаю, кроме того, что у тебя голова застряла в заднице, – прерывает Финн, скрещивая руки на груди.
– Было время, когда ты защищал меня. Когда заступался за своих клиентов. Кажется, теперь ты предпочитаешь гнаться за любым, кто носит спортивную форму и способен сохранить тебе имя, вместо того чтобы заботиться о тех, из-за кого это имя вообще засияло.
Финн морщится, но вопреки моим ожиданиям не спешит атаковать в ответ.
– Я добыл тебе три спонсорских контракта, которых ты лишишься после еще одной оплошности, Мэддокс. Руководство звонит мне, чтобы спросить, почему их капитан – мой клиент – представляет собой проблему, а не ее решение. Они ожидают, что я расскажу им, что тебя беспокоит, решу это, если ты сам не в силах, потому что иначе предстоящие переговоры о заключении нового контракта грозят преподнести тебе много неприятных сюрпризов.
– Ох уж эти угрозы. Всего лишь повод сэкономить, когда любая другая команда убила бы, лишь бы заполучить меня.
Я несу полнейшую чушь, поскольку сам не желаю играть в другой команде. Я хочу остаться с «Лесорубами», где руководство принимает решения, опираясь на хоккей, а не на деньги, как во многих других больших командах.
Но больше всего я хочу запомниться как игрок, который отверг заманчивые контракты, чтобы усердно трудиться на благо маленькой команды и помочь ей выиграть Кубок Стэнли[1].
На то у меня имеются свои причины. Но Финн никогда о них не спрашивал.
Словно по сигналу, на мой телефон приходит СМС, но я не утруждаюсь прочитать его. Я игнорирую жужжание. Мне и так понятно, что в нем, но последнее, что мне сейчас нужно, это убедиться, что я разочаровал еще одного человека.
– Если тебе так не нравятся угрозы, почему бы Хантеру, мать его, Мэддоксу не вернуться? Вот уже три или четыре месяца от него ни слуху ни духу, а этого злобного придурка, что стоит напротив меня, я не узнаю.
– Не узнаешь или тебе плевать, поскольку я больше не приношу тебе доходов? Некоторые парни вытворяют вещи и похуже, а отделываются куда меньшими последствиями и предупреждениями.
– Но ты – Хантер Мэддокс. Ты – тот парень, на которого Национальная хоккейная лига возлагала большие надежды, чтобы спасти ее от забастовки и последующего локаута[2].
– Понятное дело, – возражаю я. – Так может, уже вспомнишь об этом и прекратишь во мне сомневаться?
– Когда ты, как разъяренный придурок, подвергаешь опасности других моих клиентов, у меня не остается выбора, кроме как поставить их на первое место.
Я сжимаю руки в кулаки: неослабевающий гнев, обида и замешательство, которые терзали мой разум последние несколько месяцев – да что там – весь прошлый сезон, – вот-вот грозят вырваться наружу.
Обязательства.
Вина.
Ответственность.
– Приятно знать, на чьей ты стороне. Наш разговор окончен? Лекция под названием «Давайте скажем Хантеру, какой он идиот» завершена? – уточняю я, хотя мне на это глубоко плевать.
– Конечно. Давай не будем превращать ее в лекцию под названием «Давайте скажем Хантеру, что, если он устроит что-то подобное снова, я больше не смогу быть его агентом».
Его слова – их серьезность, все в них – режут слух.
– Ты что, угрожаешь мне, Финн?
– Просто говорю как есть, – вскидывает он руки в примирительном жесте.
Наступает моя очередь смеяться. Мой смех пронизан недоверием и изрядной долей намека на «да пошел ты».
– Я – один из твоих первых клиентов. Тот, кто согласился с тобой работать, когда у тебя еще молоко на губах не обсохло, а другие игроки только и делали, что отказывались. И теперь, после всех этих лет, ты грозишь оставить меня?
– Что-то же должно вернуть тебя в прежнее состояние.
Его взгляд ясен, а голос серьезен, но он понятия не имеет, что мое нынешнее состояние, похоже, уже не изменить.
– Угрозы на меня не действуют.
– У каждого свои лимиты, и мой – еще одна глупость с твоей стороны.
– Принято к сведению. – Я смотрю на своего агента, человека, которого считал другом, и задаюсь вопросом, когда он превратился в жадного засранца, заботящегося только о собственной выгоде.
После этого я задумываюсь, а не все ли равно, ведь в последнее время я не испытываю ничего, кроме злости.
Так что я ухожу, не сказав больше ни слова.
Глава 1. Деккер
Мелодрама высшего качества.
Вот какая мысль крутится в моей голове, когда я сажусь за стол для совещаний вспомогательного офиса «Кинкейд Спорт Менеджмент».
Брекстон с ее вечным стервозным выражением лица устроилась, скрестив руки на груди. Она закинула одну ногу на другую и теперь болтает ей в воздухе, равнодушно просматривая что-то в телефоне.
Чейз в строгом идеально выглаженном костюме, в тон к которому она подобрала и все остальные детали своего образа, сидит выпрямив спину. Боже, даже ее кожаная записная книжка такого же цвета. Совершенство в его отвратительной форме.
Леннокс изучает свои слишком красные и слишком уж длинные ногти. Хотя уверена, у нее есть причина выглядеть так, словно она собирается выцарапать кому-то глаза.
Остается только надеяться, что в этот раз ее жертвой стану не я.
Так что я просто сижу на своем месте и, наблюдая, выжидаю, что же будет дальше.
Разве мы не представляем собой идеальную картину пренебрежения? Я предпочла бы сделать что угодно – даже пройтись по магазинам, – лишь бы не находиться сейчас в их компании. Уверена, они чувствуют то же самое.
Восторг – последнее, что мы все, вероятно, почувствовали, когда нас пригласили сюда.
Мои конкуренты.
Мои соперники.
– Дамы, – гремит голос Кеньона Кинкейда, когда тот входит в комнату. Хоть мы все и поворачиваем головы, чтобы посмотреть на него, только двое из нас кивают в ответ.
Паранойя, из-за которой я спрашивала себя, с чего бы ему приглашать нас всех в одно и то же время, вынуждает меня присмотреться к
