Наваждение - Наталья Ручей
- Она танцует так, - Айк мечтательно прикрыл глаза, - что у меня... эм... шерсть дыбом встает... во сне, представляешь? Как у подростка!
- Шерсть? - удивился Вуди, а потом бросил взгляд на гостиную и напомнил: - У людей слабый слух, так что можешь называть вещи своими именами. Сента тебя не слышит.
- Ты и так понял, - отмахнулся Айк, с неудовольствием рассматривая друга, кухню, стул вместо танцующей во сне девушки.
- Понял, конечно, - поддакнул Вуди, - все-таки я тоже когда-то был подростком. А девушка хоть хорошенькая?
- Тебе смешно! - от возмущения Айк перестал ходить, уселся снова на стул. - А я уже неделю как на раскаленной сковороде! Только закрою глаза - она, танцует, манит, все ее тело стонет от желания, чтобы я к ней прикоснулся и сделал своей, а проснусь - один, постель пустая. Понимаю, что все это сон, а такое ощущение, что она меня ждет. В реальности. Понимаешь? Такое ощущение, что я нужен ей. Я знаю, чувствую, что это она, вот только я понятия не имею, где ее искать.
- Жестоко.
- Это какое-то наваждение, Вуди! Я даже ни разу не видел ее лица, только слышу музыку, вижу танец, и как блестят в тусклом свете ее роскошные белые волосы...
- Какой свет? Ты же говорил, что падаешь в черноту.
- На черном фоне эта девушка - единственное светлое пятно. Ее волосы... ее платье... Она сама словно луч.
- Ну, что я могу сказать? Если она существует, вы встретитесь, - рассудил Вуди после еще двух стаканов молока, распитых на пару с другом.
- Да, - отрывисто согласился тот. - Ты прав. Я тоже в это верю. Так проще. Только...
Доходчиво объяснить другому то, чего и сам не можешь понять, довольно сложно, но больше поделиться не с кем. К тому же, Вуди вряд ли станет смеяться или язвить. А даже если и станет - может, и к лучшему? Развеет тем самым сомнения, убедит, что все это чушь, и Айк станет жить дальше, в тайне надеясь, ожидая и не боясь, что ждет зря.
- Понимаешь, что-то толкает меня, торопит, что-то подсказывает, что нужно как можно скорее найти эту девушку. Знаешь, - здесь Айк понизил голос, так как вслух, да еще громко о таком говорить не хотелось, чтобы беда не услышала, - мне почему-то кажется, я могу потерять ее еще до того, как мы встретимся.
- То есть?
В комнате ненадолго повисло тягостное молчание, но Айк все-таки озвучил свои самые страшные опасения:
- Ты сам знаешь: некоторые оборотни без пары не потому, что их половинка еще не родилась или не встретилась, а потому, что ее уже нет. Я мог бы ждать дальше, я мог бы дальше обходиться почти без сна, чтобы падать от усталости и видеть ее, но... Этой ночью силуэт девушки был не таким четким, как раньше. У меня плохие предчувствия, Вуди. Мне кажется, что я уже теряю ее. Понимаешь? Теряю, даже не встретив!
***
В доме отдыха, где Айк занимал один из номеров, было суетно, слышался смех, но оборотень, кивнув знакомым, прошел к себе. Он любил веселье, но сейчас ни видеть, ни слышать никого не хотелось.
Зря говорят, что болтовня помогает: после разговора с другом, у Айка, наоборот, возникло ощущение, что ему на плечи забросили с десяток тяжелых мешков и забыли сказать, где их оставить. Пока молчал, держал подозрения в себе - было легче, проблема отчасти казалась надуманной, а теперь она заострилась, да и время как с ума сошло. Кажется, только зашел в комнату, всего-то и успел, что окно открыть, впуская в помещение дыхание осени, а глянул на часы на стене - больше сорока минут пролетело. Стрелки, спеша за секундами, своим негромким стуком словно подсмеивались: "Ты же сам знаешь, верно? Теперь ты сам знаешь, что надо спешить, так чего же нам ждать?"
Знать бы еще, куда спешить...
День сменился вечером, с улицы донеслись звуки далекой грозы, воздух запах ливнем. Тоска. Отойдя от окна, Айк лег на кровать поверх пледа, закрыл глаза, чтобы не видеть разноцветную клетку. Под этим пледом нужно спать вдвоем, а не одному. И он хотел быть под этим пледом с девушкой из своих снов. Придет ли она сегодня? Станцует ли для него? Услышит ли он музыку, бьющую по струнам сердца?
Он не хотел спать, по крайне мере, не чувствовал сонливости, да и рано, но незаметно для себя привалился в тревожный сон...
Там снова было темно, так темно, что он едва различал силуэты вокруг себя. Темные силуэты, почти бесформенные. Он не задерживал на них взгляда, знал, что если посмотреть чуть правее, увидит ее. И она будет танцевать в белом воздушном платье, которому позволено прикасаться к ее длинным ногам, а ее светлые волосы, к зависти Айка, будут ласкать ее оголенные плечи...
И он смотрел. И ждал. И когда уже казалось, что ее не будет, что это совсем другой сон, девушка появилась. Она была маленьким островком света, к которому тянулась тьма, она была так прекрасна в чувственном танце, что Айк боялся даже на секунду закрыть глаза, несмотря на то, что понимал: он спит, и на самом деле его глаза закрыты.
Он любовался изгибами девичьего тела, пожирал глазами изящные руки, сдерживал дыхание, прохаживаясь взглядом по стройным ногам, и с наслаждением позволял себе любоваться пышной грудью, обтянутой белым платьем. Подойти бы, сорвать с нее эту одежду, обхватить руками то, что принадлежит ему! Или хотя бы повернуть девушку лицом к себе, увидеть ее глаза, увидеть губы, которые тоже принадлежат ему, и которые раскроются для него, под натиском его языка... Потом можно разные позы,
