Коварная одержимость - С. Массери
– Если тебя это так сильно заботит, то почему ты ничего не сделаешь с моим отцом? – Я крепче сжимаю телефон, и какая-то часть меня думает, что сейчас он мне ответит.
Какая-то часть меня надеется, что он признается, что знает обо всем, через что заставил меня пройти мой отец, когда я была ребенком. Ведь, в конце концов, именно поэтому мы от него ушли. Именно поэтому моя мама все еще боится его даже десять лет спустя.
– Веб-сайт больше не работает, – вместо этого говорит он. – Я не трону твои электронные письма и разберусь с виновником произошедшего.
– Спасибо, – шепчу я. – Мне нужно идти.
– Береги себя, Асп.
Засунув телефон обратно в карман, я возвращаюсь к Талии и, опустившись на свое место, смотрю на подругу. Она достала несколько учебников и решила начать делать домашнее задание прямо в библиотеке. Наверное, это потребовало от нее немалых усилий. Читая учебник, она шевелит губами, но старается делать это беззвучно.
– Мы можем пойти домой, – предлагаю я, и, быстро кивнув, Талия захлопывает книгу.
– Ты в порядке или, может, купим по дороге мороженого?
– Я в порядке.
Я не упоминаю о том, что сайт больше не работает, потому что часть меня хочет пойти наперекор Стилу или раздуть эту ситуацию до невообразимых масштабов. Но ведь именно этого он и хочет, не так ли?
Мы почти доходим до дома, когда мой телефон звонит снова. На этот раз, глядя на экран, я вижу, что звонит моя мать, и я останавливаюсь на тротуаре.
– Я догоню.
Талия кивает и идет дальше, а я оглядываю тихую улицу, а затем провожу пальцем по экрану, чтобы ответить на звонок.
– Привет, детка, – говорит мама. – Как дела?
– Все хорошо, – говорю я, не сводя глаз с Талии, за которой медленно иду. – Как вы?
– О, милая, прекрасно! Стивен везет нас с девочками в Испанию.
– Что? Почему? – Я останавливаюсь как вкопанная, и мама фыркает.
– Неужели ты не можешь просто порадоваться за нас?
Даже по телефону я чувствую, как мама дуется. Иногда мне кажется, что я взрослее ее, ведь только одна из нас могла выйти замуж в Вегасе за почти незнакомого человека.
– Я… Да нет, это потрясающе. А где девочки?
– Дакота на заднем дворе со Стивеном. Они обсуждают строительство домика на дереве или что-то в этом роде. – Голос мамы становится громче, когда она обращается к одной из моих сестер. – Леннокс, твоя сестра у телефона. Да, очевидно, что это Аспен. Ладно, она хочет с тобой поговорить.
– Привет! – кричит в трубку моя младшая сестренка. – Я соскучилась.
Я улыбаюсь, слыша радостный голос сестры, полный энтузиазма. Несмотря на то что ей всего лишь двенадцать и она только перешла в новую школу, я за нее не слишком беспокоюсь. Леннокс из тех детей, которые легко адаптируются в новом коллективе. Именно поэтому она так быстро прониклась симпатией к Стивену О,Брайену. Дакота больше похожа на меня. Она сдержанная и не такая прыткая в общении. Но тот факт, что сейчас она находится на улице и разговаривает с отчимом без участия моей матери, – хороший знак, не так ли?
Какая-то крошечная частичка меня не хочет, чтобы они приспосабливались или адаптировались к новой жизни. Я хочу, чтобы мы вернулись в более привычное русло, но это нереально и даже немного жестоко.
– Как дела, Лен? Я скучаю по тебе еще больше.
Я подхожу к нашему кирпичному дому и открываю входную дверь. Пока Лен рассказывает мне о своей школе и новых друзьях, я прохожу в квартиру. У меня перехватывает дыхание, когда я вижу Талию у кухонного острова. Она смотрит на кучу денег. Я стараюсь не обращать на это внимания и время от времени поддакиваю сестре, чтобы поддержать разговор. На столе лежат пачки стодолларовых купюр, сложенные по тысяче долларов. Никогда в жизни я не видела столько наличных денег сразу. Некоторые пачки рассыпались, и купюры образовали небольшую горку. Оторвав взгляд от которой, я замечаю лежащий в стороне коричневый бумажный пакет. В него были упакованы наличные, а сверху лежал кусок ткани, которым они были прикрыты.
– Вот же срань! – слова срываются с моих губ прежде, чем я успеваю их остановить.
– Эй, – фыркает Лен. – Ты сказала нехорошее слово.
Дядя уже упоминал, что папа передал мне деньги. Только я предполагала, что сумма будет небольшой, может, несколько сотен долларов. Но я и подумать не могла, что он отправит мне несколько тысяч долларов, если не больше.
– Извини, Лен, – отвечаю я, как только моя челюсть возвращается на место. – Можно я тебе перезвоню? Например, завтра?
– Конечно, я люблю тебя, Асп.
Когда звонок завершается, раздается щелчок, и я подхожу к кухонному островку с другой стороны.
– Откуда это взялось? – спрашивает Талия, поднимая на меня взгляд. – Прости, мне не следовало вскрывать этот конверт. Но мне было любопытно, что внутри, а потом он открылся и все эти деньги… Они незаконны?
Понятия не имею.
На самом деле, скорее всего, Талия права. Это незаконные кровавые деньги, которые получил мой отец от продажи запрещенных веществ.
Я пересчитываю пачки, и из меня вырывается смех, когда приходит осознание, что на столешнице лежат шестьдесят тысяч долларов.
Внезапно у меня скручивает живот и темнеет в глазах. Мне становится жарко, и я покрываюсь потом. Я хватаюсь за столешницу обеими руками и, чувствуя, как подгибаются колени, опускаюсь на пол. На мгновение я закрываю глаза, чтобы убедиться, что происходящее реально. Мне становится лучше, когда я не смотрю на деньги.
– Это плата, – бормочу я.
– Что? – Талия подходит ближе и опускается на колени рядом со мной.
– Мой отец по жизни натворил немало дерьма, и я готова поспорить, что это просто способ снова втереться ко мне в доверие. Возможно, он хочет извиниться.
Понимая, что мне этого не «переварить», я поднимаюсь с пола и, схватив конверт, запихиваю деньги обратно. Я собираюсь убрать его в шкаф и просто забыть о нем. Я запихиваю деньги в конверт, а конверт в сумку, думая о том, что если кто-то откроет ее, то сразу увидит пачки купюр. Хотя, конечно, никто не будет рыться в моих вещах.
Талия следует за мной в мою комнату.
– Ты в порядке?
– Да, но мне не хочется оставаться дома.
– Давай напьемся? – предлагает она, и секунду я обдумываю ее предложение.
– А что, это не такая уж и плохая идея.
Талия улыбается, а затем, пока я прячу сумку на верхнюю полку своего шкафа, начинает перебирать мои вещи. Я не возражаю,
