Испорченный король - Рина Кент
Я подбегаю к ней и хватаю за плечо.
– Ким! Я так беспокоилась за тебя. Почему ты мне не перезвонила?
Ее лицо бледное, как будто она увидела привидение. Она медленно стягивает наушники, позволив им упасть вниз.
– Элли…
– Что? Что случилось? Эйден что-то сделал?
– Эйден? – ее брови хмурятся. – Какое он имеет ко всему этому отношение?
– Э-э… Ким? Ты пришла на урок с этим засранцем.
– Он нашел меня возле кабинета медсестры и сказал идти с ним на занятия.
Моя кровь закипает.
– Он причинил тебе боль? Заставил тебя?
– Что за черт? Зачем ему это делать? – Ким играет с лямками своего рюкзака. – Он вежливо попросил. Почти…
– Почти что?
Что-то ностальгическое мелькает в ее глазах.
– Дружелюбно.
– Воу, Ким. Ты слышишь себя? Эйден не дружелюбен. Он не может быть дружелюбен никогда.
Он гребаный псих!
Пожалуйста, не говорите мне, что он тоже играет с разумом Ким. Это что, своеобразное «пошла ты» мне в душу? Или я слишком драматизирую?
Но опять же, Эйден из тех, кто просчитывает свои ходы, прежде чем что-либо предпринять.
Ким хмурит брови, поджимая губы.
– Почему ты так напряжена?
– Извини, – я смягчаю свой голос. – Это просто потому, что я беспокоюсь о тебе, ладно? Эйден никогда не был дружелюбен к тебе, так с чего бы ему быть таким сейчас?
– Но Кинг никогда не был груб со мной. Мы раньше общались, знаешь… – Ее губы дрожат.
Общались?
Я знаю, что Ким училась в Королевской Элитной Средней Школе вместе с остальными всадниками, но у меня никогда не складывалось впечатления, что она дружила с ними.
Я имею в виду, Ксандер издевается над ней при любом удобном случае. С чего бы остальным дружить с ней?
Особенно Эйдену.
– В любом случае, что ты делала у медсестры? – спрашиваю я.
– Просто мигрень. – Она улыбается, но улыбка не касается ее глаз. – Утром я приехала за тобой, но твой дядя сказал, что тебя уже нет.
– Извини за это. Тетя подбросила меня, а я забыла свой телефон в школе.
Она секунду молчит, покусывая нижнюю губу.
В конце концов она расскажет мне, что произошло. А пока я глажу ее по плечу и говорю мягким тоном.
– Выпускной год, взрослые решения, верно?
– Какие решения?
– Ты знаешь, в этом году мы всех уделаем.
Она смотрит на меня, выглядя потерянной.
– Как? Как именно мы это сделаем? Потому что твой пустой оптимизм никогда нам не помогал.
– Ким?..
Она, кажется, не слышит меня и продолжает:
– Мы не можем остановить их. Мы можем только оставаться под водой, пока она льется на нас, и молиться, чтобы они не промахнулись, чтобы нам не пришлось терпеть это снова. Мы можем только склониться и позволить им нанести удар, надеясь, что он будет последним.
– Ким! – Я встряхиваю ее. – Не говори больше такого. Мы рождены не для того, чтобы нас топтали. Ты меня слышишь?
– Я не такая сильная, как ты, Элли. – Слезы блестят в ее глазах. – Я не могу заморозить мир, как это делаешь ты. Это больно. Все это больно. Я устала, ясно? Я просто чертовски устала от этого дерьма. Это было десять лет назад. Десять гребаных лет. Да, я облажалась, но я всего лишь человек. Я заслуживаю второго шанса.
Я остаюсь на месте как вкопанная, когда Ким вытирает глаза и стремительно обходит меня, чтобы войти в класс.
Она… сорвалась.
Ким не из тех, кто срывается. Она такая добрая, тихая и… замученная.
Что произошло, что заставило ее сорваться? И что, черт возьми, она имела в виду, говоря, что заслужила второй шанс?
Второй шанс от кого?
Может быть, я не знаю свою лучшую подругу так хорошо, как мне казалось?
По затылку бегут мурашки, и мой желудок сжимается от странного осознания.
Я оборачиваюсь только для того, чтобы попасть в плен дымчатых глаз короля дьяволов.
И он ухмыляется.
* * *
Остаток дня проходит настолько суматошно, что я не могу найти возможности поговорить с Ким.
Я ерзаю, мои ноги не перестают дергаться, и я продолжаю грызть колпачки своих ручек.
Также мои мысли не покидает тот факт, что стая из четырех всадников окружала нас на каждом занятии. В каждом. Долбанном. Классе. Эйден всегда сидел позади меня, подобно надвигающейся угрозе.
Если кто-то занимал места по обе стороны от меня и Ким, все, что им нужно было сделать, – это встать рядом, и все неугодные убирались восвояси.
Эйден не предпринял ни малейшей попытки, чтобы заговорить со мной или даже признать мое существование после ухмылки, которой он сверкнул ранее.
Его молчание страшнее, чем его слова. Я могу реагировать на них. Как я могу реагировать на… ничего?
За всего лишь один день моя голова готова взорваться.
Когда Ким выбегает из класса, я бегу за ней.
Я трачу пять минут на ее поиски по всему периметру школы. Ее нет ни в домике, ни в библиотеке.
Я опускаю голову, когда вхожу в девятую башню школы, где по расписанию у нас последний урок, и внезапно ударяюсь обо что-то твердое.
Ох.
Ксандер стоит прямо у входа, загораживая его.
Он смотрит вперед, сжимая кулаки.
Я отслеживаю направление его взгляда, и что-то умирает в моем сердце.
Ким плачет, уткнувшись в грудь Эйдена, а он гладит ее по спине.
Глава 9
Есть несколько вещей, которые никто не хочет себе представлять.
Как родители занимаются сексом.
Смерть любимого питомца.
Апокалипсис.
Ким, плачущая в объятиях Эйдена, – это одна из вещей, которые я никогда не хотела себе представлять.
Моя лучшая подруга ищет утешения в единственном человеке, который все это время активно разрушал мою жизнь.
Чувство предательства пронзает низ моего живота и устремляется прямо в грудь.
Логическая часть меня распознает в этом перформансе некое подобие мести Эйдена. Он знает, что Ким – единственная, кто у меня есть в резерве, и использует это против меня.
Эта часть также знает, что он полный псих.
Но я не могу подавить эту другую часть. Она крошечная и едва заметная, но она есть.
Гнев. Горечь.
Ксандер бросается в их сторону, сжимая кулак.
Может, его и прозвали Войной, но он не жестокий. Ксандер Найт из тех, кто убивает добротой и улыбкой с ямочками на щеках.
Игривый, хотя и полный ненависти.
Вполне вероятно, что это первый раз, когда я вижу, как он проявляет какие-либо признаки насилия.
Коридор заполнен бесчисленными зрителями, включая президента школьного фотоклуба, который фотографирует Ким
