Сломай меня - Меган Брэнди
Он напрягается.
Я напрягаюсь.
Вот дерьмо.
Ройс стоит неподвижно, потом поднимает руку и проводит ладонью по лицу. Я же сверлю его взглядом, будто лазером.
Наконец он кивает сам себе и медленно приближается ко мне, пока не оказывается достаточно близко, чтобы положить ладони на окно рядом с моими плечами.
Его руки вытянуты, так что между нами остается немного пространства, но лицо оказывается прямо вровень с моим, и я смотрю в его бездонные карие глаза.
– Что тебе известно о девушках Брей?
Я открываю рот, чтобы ответить, но он меня опережает, добавляя:
– Только давай по-честному, маленькая Бишоп. Без всякой херни.
Ладно, прекрасно.
Выкладываю то, что узнала.
– Так называют девушек, которые проводят ночи с тобой или твоими братьями либо с теми, кто заработал себе право быть рядом с вами.
– Ночь, утро, день – мы особо не выбираем время дня, малышка, – он зол и сосредоточен. – Продолжай.
– Это девушка на локдауне. Неприкасаемая для всех, и в то же время за ней все следят, не сделает ли она то, что не понравится Брейшо, или то, что не должна. По сути, она оказывается в мыльном пузыре, который ее мужчина однажды проколет.
– Ее мужчина на время, – выпаливает он.
– Верно, – презрительно качаю головой. – Потому что девушка Брей хороша для постели, но не для сердца.
Он стискивает челюсти.
– И ты такого типа?
– Как знать, – бросаю в ответ, смотрю ему в глаза несколько секунд, потом отворачиваюсь.
Вглядываюсь в темноту, что нас окружает.
– Теперь ты откроешь дверь?
– А зачем? – Его ботинки скользят по гравию, он придвигается ближе. – Ты ведешь себе так, будто тебе есть куда идти.
– Есть. Уже десять.
Он пару мгновений смотрит на меня.
– Так это волшебное число, да? – медленно произносит он. В его словах сквозит досада.
Я пожимаю плечами.
– Так ты меня отвезешь или нет?
Мускулы на его предплечьях напрягаются рядом с моим лицом, но я не смотрю на них. Мой взгляд прикован к его глазам, и наконец его руки опускаются вниз.
– Да, маленькая Бишоп, – он открывает дверь. – Отвезу.
Ройс обходит машину, я провожаю его взглядом. Когда он садится на водительское место, вытираю ладони о бедра и тоже сажусь в машину.
Он смотрит прямо перед собой, лоб у него нахмурен. Заводит машину, проезжает полфута вперед и резко бьет по тормозам. Потом сдает назад и выскакивает из машины.
Я даже голову не успеваю повернуть – его черная футболка исчезает за дверью закусочной.
Откидываюсь на спинку сиденья, всматриваясь в окна кафе, но мое собственное отражение не дает ничего разглядеть.
Проходит не больше минуты, Ройс вылетает из кафе, садится в машину и торопливо выезжает с парковки.
Лишь когда мы останавливаемся у моего дома, голова Ройса поворачивается в мою сторону.
– Твоя кузина – она начнет до тебя докапываться, да?
Киваю.
– Наверное, да.
– Она та еще стерва.
– Определенно, – я смеюсь. – У нее есть на то причины, так что мне все равно.
– Не извиняйся за отстойных самодовольных людей, которые относятся к тебе, как к дерьму.
Резко поворачиваюсь к нему, и меня берет оторопь от того, насколько серьезно выражение его лица.
Ребра обволакивает чувство безысходности.
– Ты ее не знаешь. У тебя нет права ее судить.
– А у тебя нет причин ее защищать, – бросает он. – Никто не должен вот так на тебя нападать и думать, что имеет на это право, и похрен, какие там причины.
– Представь, как бы ты себя чувствовал, если бы кто-то однажды бросил тебя на крыльце и твоя жизнь после этого в одночасье изменилась. В буквальном смысле.
Что-то вспыхивает у него в глазах, но он отводит взгляд, чтобы скрыть это от меня.
– Я в состоянии с ней справиться, – заверяю его, хотя и не уверена, что в этом есть необходимость.
– Нельзя справиться с завистью, – отрезает он.
– Ты думаешь, Сиара завидует мне? – Я смеюсь и собираюсь уже выйти из машины. – Нет, это точно нет.
– Это был не вопрос, Бриэль.
По горлу поднимается раздражение, но я не позволяю себе прокашляться.
Ройс и понятия не имеет, о чем говорит.
Сиара не может мне завидовать – у нее ноль причин на это.
Она великолепна, у нее есть друзья, которые о ней заботятся, есть дом, где ее любят, есть город, в котором она может построить будущее. Жизнь.
Цель.
Все то, чего нет у меня.
– Не притворяйся, будто не замечаешь, – обвиняет он. – Не притворяйся дурочкой, это совсем не привлекательно.
– А считать, будто мне есть дело до того, что ты считаешь привлекательным, – самонадеянно.
– Это не значит, что это неправда, – Ройс пожимает плечами, отказываясь извиняться. – Тот мудак с площадки…
– Его зовут Фрэнки.
Он изучает меня несколько долгих мгновений, прежде чем продолжить:
– Этот придурок тебя хочет, и ее это бесит. Это же, мать твою, очевидно.
– О да, она так сильно из-за этого переживает, – я вскидываю голову, как идиотка. – Так переживает, по правде сказать, что сует себе в рот член первого попавшегося чувака спустя пять минут после того, как проснулась, – испепеляю его взглядом. – Странно, правда?
У Ройса отвисает челюсть, потом он начинает громко смеяться.
– Ну, охренеть, маленькая Бишоп. Не ожидал, что ты способна произнести существительное на «ч».
– Не ожидала, что ты вообще знаешь слово «существительное», так что мы квиты.
Он широко улыбается.
– Скажи это снова: она сосала мой член.
Я открываю рот, но тут же захлопываю его с тихим смехом.
Если на то пошло, сестрица скорее пыталась пососать твой член, ну да пофиг.
Ройс снова смеется, и, клянусь, на этот раз у меня в груди поднимается тепло.
Он отпивает большой глоток шоколадного коктейля, прихваченного из кафе, потом снова пристально смотрит на меня.
– Я мог бы поклясться, что ты из тех девчонок, которые говорят «пенис».
– Ну, полагаю, я полна сюрпризов, – шучу я и замечаю, что взгляд его устремлен в сторону.
Легкий настрой исчезает, и тишина, затянувшаяся на несколько минут, начинает нервировать.
– Почему они не боятся твоего брата? – вдруг спрашивает он.
Я пытаюсь скрыть боль, пронзившую меня, но у меня не выходит, и от Ройса это не ускользает.
Его лицо меняется, и в животе у меня просыпается чувство тревоги. Пожимаю плечами, откинувшись на спинку сиденья.
– Чтобы бояться, они должны знать, что он вообще существует… – Я смотрю на теткин дом; из-под сломанных жалюзи проглядывает узкий луч света. – Мне не разрешают говорить о моей жизни вот до этого места – о том, почему и как я здесь оказалась.
