Градус любви - Кэнди Стайнер
Заметив выражение моего лица, она ухмыльнулась и, поведя плечом, перекинула назад длинные рыжие локоны.
– Что? Думал, я неженка, которая не умеет ездить верхом, Ноа Беккер?
Я покорно поднял руки:
– Я ни слова не сказал.
– Это и ни к чему. У тебя на лице все написано, – сказала она.
– Ладно, на секунду следи за ногами, – проигнорировав последний выпад, сказал я. Руби Грейс нахмурилась, когда я передал поводья, и ее охватило замешательство, как только я вставил ногу в стремя и подтянулся, садясь за ней. Я подвинулся вперед, и молния на джинсах задела задние карманы на ее шортах. Я резко вдохнул и посмотрел на луну, словно она могла унять мой стояк, как только мы начнем катание верхом и эта милая попка окажется точно напротив меня.
– О, – сказала Руби Грейс. Даже сидя за ней, я увидел в лунном свете, как она покраснела. – Я… я не знала, что ты тоже залезешь.
– Думаешь, я собирался просто идти рядом, пока ты катаешься на моем коне, принцесса?
– Не называй меня так, – нахмурилась она.
– Как скажете, мэм.
В ответ она еле слышно рыкнула и ткнула меня локтем в живот, а я засмеялся, взявшись за поводья, и мы тронулись с места.
Луна сегодня ночью была полной и яркой и отражалась от ручья, вдоль которого мы шли. Какое-то время мы молчали, наслаждаясь влажным ночным воздухом, шумом воды и насекомых, запахом земли. Я закрыл глаза и сделал глубокий вдох, обретая то же спокойствие и утешение, которое всегда ощущал, сидя верхом на Тэнке. Правда, благодаря присутствию Руби Грейс к этому ощущению примешивалось и нечто необычное. Мне стало интересно, о чем она думала, счастлива ли находиться здесь, нервничает ли из-за того, что назавтра будут говорить люди.
А им точно будет что сказать.
Не припомню, сколько лет мне было, когда я понял, что это никогда не изменится, но я могу изменить свое отношение, не давая людям силу, которую они хотят получить с помощью этих сплетен. Когда это случилось, отец уже умер, а я был старше, чем Руби Грейс сейчас. Сначала меня бесили сплетни, раздражало, что горожане болтали об отце, будто все о нем знали, тогда как это было не так. Но со временем я научился не обращать внимание на сплетни, пока мне не стало начхать на все, кроме своей семьи.
Мы шли трусцой по моей любимой тропе и пригибали головы под слишком низкими ветками деревьев. Я был прав, и попка Руби Грейс прижималась к моему паху. А когда она отодвинулась назад, как будто желая сесть поудобнее, ткань ее джинсовых шорт потерлась о мой член так, что пришлось кусать губы, чтобы не застонать вслух.
– Итак, почему ты так вспылила, что чуть не откусила парню голову, когда он предложил тебе пиво? – спросил я, пытаясь завязать разговор, чтобы выкинуть из головы мысли о том, что мы соприкасаемся телами.
Я думал, Руби Грейс огрызнется в ответ, но она лишь усмехнулась и, на вздохе пожав плечами, ответила:
– Не знаю. Наверное, из-за возвращения домой. Я считала университет своим новым домом, а теперь вернулась сюда и не знаю, как тут приспособиться. А еще мама носится с этой свадьбой и кучей приготовлений, которые ждут меня впереди, потому что осталось всего шесть недель. Но… не знаю. Лето, я должна веселиться, но просто чувствую…
– Словно тебя подавляют, – закончил я за нее.
Она обернулась назад, и, хотя мы не могли посмотреть с этого ракурса друг другу в глаза, я понял, что попал в яблочко.
– Да, – согласилась Руби Грейс, снова отвернувшись и смотря вперед. – Именно так.
Я кивнул.
– Не сомневаюсь, что на тебя, как дочку мэра, оказывают большое давление. А теперь еще и свадьба прибавилась. – Я хорошенько задумался, но все же озвучил мысль вслух: – Не пойми меня превратно, потому что я не хочу тебя обидеть, но… ты так молода. Я удивился, когда босс сообщил, что нужно показать бочку девятнадцатилетней невесте.
– Многие женятся в девятнадцать, – выпалила она. – Особенно в Стратфорде.
– Знаю, – мягким, успокаивающим голосом сказал я, чтобы она поняла: я не ищу повода поругаться. – Просто я даже себя-то в твоем возрасте не понимал и уж точно не знал, с каким бы человеком хотел провести остаток жизни.
Руби Грейс помолчала, и на мгновение вокруг нас были слышны только ночные звуки. Я подумал, что снова перешел границы дозволенного, и ждал, что она спихнет меня с коня или потребует отвезти ее обратно, но спустя долгую паузу Руби Грейс просто вздохнула.
– Думаю, они рассчитывали, что я буду похожа на сестру, – прошептала она. – Мэри Энн любит всем этим заниматься: подбирать оттенок цветов, выбирать ленты или жгутики, искать идеальное платье.
Я помнил ее старшую сестру, особенно потому, что она была всего на пару лет младше Логана. Они вертелись в одних кругах и бывали на одних и тех же вечеринках. Но после колледжа Мэри Энн уехала в Европу учиться дизайну одежды. С тех пор она нечасто наведывалась в город.
Я задумался, не гнетет ли отчасти Руби Грейс чувство долга, ведь старшая сестра уехала, а она осталась, дожидаясь, когда придет время перенять семейное наследие.
– А еще я всегда думала, что она и выйдет замуж первой, – продолжила Руби Грейс. – Что это она найдет мужа, похожего на нашего отца, и родит внуков, как всегда хотели мои родители.
Когда она сказала про внуков, я кивнул, поняв, что чутье меня не подвело.
Я напрягся.
– Ты уже думаешь о детях?
– Я… не сразу, но Энтони хочет завести их как можно скорее.
На ее заявление я немного завелся.
– А ты-то хочешь? И хочешь ли детей вообще?
– Конечно, я хочу детей, – стала защищаться она. – Но, признаюсь, я думала, что они появятся у меня чуть попозже. Думала… ну, это уже неважно.
Тэнк заржал, словно выражая мои мысли прежде, чем успел это сделать я.
– Нет, важно, Руби Грейс. О чем ты думала?
Она затеребила поводья, который я ей передал.
– Не знаю… Я всегда думала, что окончу колледж, поработаю год-другой в Амери-Корпусе, а потом уже заведу семью.
– Амери-Корпусе?
– Да, это как Корпус мира, но с привязкой здесь, в Штатах. Ты можешь стать учителем, наставником в лагере или даже восстанавливать болота. – Руби Грейс пожала плечами. – Я всегда любила помогать другим, добровольно отдавала свое время и думала, что лучшего способа сделать это не придумать, а
