Ниже нуля - Али Хейзелвуд
О. О.
Мы с Йеном обмениваемся долгим взглядом. На мгновение кажется, что он хочет сказать мне последнюю вещь. Но представитель отдела кадров подводит его к столу для совещаний, и либо времени не хватает, либо это не то, что достаточно важно, чтобы быть сказанным.
Полминуты спустя я сижу и слушаю его ясный, спокойный голос, когда он рассказывает о многочисленных проектах, которые он курирует, а сердце сжимается и тяжелеет в груди по причинам, которые я не могу понять.
Двадцать минут спустя я смотрю на него в последний раз, когда кто — то стучит, чтобы напомнить ему, что его самолет сядет менее чем через два часа.
И чуть больше шести месяцев спустя, когда я наконец встречаю его снова, я ненавижу его.
Я ненавижу его, я ненавижу его, я ненавижу его, и я без колебаний даю ему это понять.
Глава 5
Острова Шпицберген, Норвегия
Настоящее
В следующий раз, когда мой спутниковый телефон завибрировал, ветер усилился еще больше. Снег тоже идет. Мне как — то удалось приютиться в небольшом уголке в стене моей расщелины, но крупные хлопья начинают радостно налипать на мини — вездеход, который я взяла с собой.
Должна признать, что в этом есть своя космическая ирония. Именно поэтому я отправилась сюда, чтобы проверить, как разработанный мною мини — вертолет будет работать в условиях сильного стресса, при недостатке солнечного света, в ситуациях с малым количеством команд. Конечно, шторма не должно было быть. Я собиралась завезти снаряжение и сразу же вернуться в штаб, но… что ж… что ж. Это не совсем так получилось, конечно.
Но снаряжение покрыто слоем снега. А солнце скоро сядет. Мини — вездеход находится в крайне напряженной ситуации, с низким уровнем солнечного света, с низким уровнем командного воздействия, и с научной точки зрения эта миссия не была полным провалом. В какой — то момент в ближайшие несколько дней кто — то в АМАСЕ (скорее всего, доктор Мерел, тот еще засранец) попытается активировать его, и тогда мы узнаем, была ли моя работа действительно надежной. Ну, они узнают. К тому времени я, вероятно, буду просто мороженым с очень злым выражением лица, как Джек Торранс в конце 'Сияния'.
— Ты все еще в порядке?
Голос Йена отрывает меня от моего предапокалиптического нытья. Мое сердце трепещет, как колибри — больная, замерзающая птичка, которая забыла мигрировать на юг со своими приятелями. Я не утруждаю себя ответом, а сразу же спрашиваю: — Почему ты здесь? — Я знаю, что говорю как неблагодарная сука, и хотя я никогда не заботилась о том, чтобы показаться таковой, я не собираюсь ей быть. Проблема в том, что его присутствие не имеет ни малейшего смысла. У меня было двадцать минут, чтобы подумать об этом, и его просто нет. И если это то место и время, где я наконец — то умру… что ж, я не хочу умереть в замешательстве.
— Просто прогуливаюсь. — Он немного запыхался, что означает, что подъем, должно быть, был тяжелым. Йен много чего умеет, но не в форме — это не одно из них. — Любуюсь пейзажами. А что насчет тебя? Что привело сюда?
— Я серьезно. Почему ты в Норвегии?
— Знаешь, — звук ненадолго прерывается, а затем возвращается с щедрой порцией белого шума, — не все отдыхают в Саут — Падре. Некоторые из нас любят более прохладные места. — Пыхтение и пыхтение через хрупкую спутниковую линию почти… интимно. Мы подвергаемся воздействию одних и тех же стихий, на одной и той же сильно оледенелой местности, в то время как весь остальной мир укрылся в укрытиях. Мы здесь, одни.
И это не имеет никакого смысла.
— Когда ты прилетел на Шпицберген? — Это не могло быть в течение последних трех дней, потому что не было никаких входящих боев. Шпицберген хорошо связан с Осло и Тромсё в пик сезона, но он начнется только в середине марта.
Так что… Йен, должно быть, пробыл здесь несколько дней. Но почему? Он является начальником инженерного отдела в нескольких проектах роверов, а команда Serendipity приближается к критической точке. Нет никакого смысла в том, чтобы один из их ключевых сотрудников находился сейчас в другой стране. К тому же, инженерная составляющая этого АМАСЕ минимальна. Только доктор Мерел и я. Все остальные члены — геологи и астробиологи, и…
Какого черта Йен здесь? Какого черта НАСА послало старшего инженера на спасательную операцию, которая даже не должна была состояться?
— Ты все еще в порядке? — снова спрашивает он. Когда я не отвечаю, он продолжает: — Я близко. В нескольких минутах ходьбы.
Я смахиваю снежинки с ресниц. — Когда АМАСЕ передумала посылать помощь?
Короткое колебание. — На самом деле, это может занять больше, чем несколько минут. Буря усиливается, и я плохо вижу.
— Йен, почему они послали тебя?
Глубокий вдох. Или вздох. Или пыхтение, громче остальных. — Ты задаешь много вопросов, — говорит он. Не в первый раз.
— Да. Но это довольно хорошие вопросы, так что я собираюсь продолжать задавать еще больше. Например, как…
— Пока я тоже могу задать несколько.
Я чуть не застонала. — Что ты хочешь знать? Любимый концерт? Обзор удобств расщелины? Он предлагает очень мало в плане ночной жизни…
— Мне нужно знать, Ханна, все ли у тебя в порядке.
Я закрываю глаза. Холод словно миллион иголок вонзился мне в кожу. — Да. Я… Я в порядке.
Внезапно звонок обрывается. Помехи, шум, все они исчезают, и я больше не слышу Йена. Я смотрю на свой спутник и обнаруживаю, что он все еще включен. Черт. Проблема на его стороне. Снег становится все гуще, через несколько минут наступит кромешная тьма, и вдобавок ко всему я почти уверена, что на Йена напал белый
