Частица твоего сердца - Эмма Скотт
Я вдруг понял, что осматриваю толпу в поисках знакомого лица.
«Отстань от нее».
Мы выбрались во внутренний дворик, где висели фонари. Толпа поредела; собравшиеся, сгрудившись в небольшие группы, пили и болтали у бассейна.
– Я ее не вижу, – проговорил Миллер, присаживаясь на край шезлонга. – Это была дурацкая идея.
Я заметил промелькнувшее в кухне красное платье и кивнул в ту сторону.
– Там.
Миллер взглянул, и при виде Вайолет лицо его смягчилось. Я опустил глаза. Мне казалось неправильным вторгаться в нечто настолько личное. Или незнакомое.
Он тяжело вздохнул.
– Ну, была не была. Присмотришь за гитарой?
– Ага.
Миллер направился в кухню, а я огляделся вокруг в поисках пива. У бассейна стояло ведро со льдом, среди белых кубиков виднелись зеленые горлышки бутылок. Я подхватил футляр Миллера и направился туда, но пьяно спотыкающийся парень меня опередил. Он взял пиво, а потом заморгал, тупо глядя на меня.
– Ни фига себе… Ты вышибала? – Он загоготал прямо мне в лицо. – Эй, смотрите! Блейлок нанял вышибалу.
– Отвали.
– Не, серьезно, – невнятно проговорил парень. – Ты сбежал из тюрьмы или что? Я слышал…
Я выдернул у него из рук бутылку пива и оттолкнул парня. Резко вскинув руки вверх, он упал навзничь… прямо в бассейн. Когда парень, отплевываясь, вынырнул на поверхность, собравшиеся во внутреннем дворике засмеялись.
– Чувак… Какого хрена?
Я отсалютовал ему бутылкой пива и, не обращая внимания на доносившиеся вслед проклятия, направился обратно к шезлонгу. Через несколько минут изнутри раздались приветственные возгласы, а потом вернулся Миллер. Он выглядел так, словно кто-то помочился в его тарелку с хлопьями.
– Ну что?
– Я вел себя как ревнивый придурок, оскорбил ее. И теперь она собирается участвовать в этой дурацкой игре с чуланом, где гребаный Ривер Уитмор будет ее целовать. А может… и не только.
– Значит, все прошло удачно. – Он хмуро посмотрел на меня, и я пояснил: – Вечер еще не закончился. Тоже сыграй в эту игру.
Миллер фыркнул.
– Нет уж, черт возьми.
– Ты не хочешь играть, но будешь смотреть и изводить себя. – Я отхлебнул пива. – Надежный план.
– Отстань. Я должен остаться и убедиться, что она в порядке.
Это я понимал.
Миллер схватил футляр и направился обратно в дом. Он уселся в углу гостиной, где ребята, собравшись кружком, курили, и положил гитару на колени. Я встал рядом с ним, как часовой, на случай, если появится этот придурок Фрэнки. Непроизвольно я оглядел толпу, и взгляд зацепился за стройную девичью фигурку, по рукам которой, в такт исполняемому ею танцу, скользили браслеты. Сердце глухо стукнуло в груди. Но тут девушка попала в полосу света, и я заметил бледную кожу и светло-каштановые волосы.
– Болван, – пробормотал я.
– Привет! – Рядом с Миллером плюхнулась тощая блондинка с длинными волосами в платье до пят. – Я Эмбер.
– Миллер, – пробормотал он.
– Ты нам что-нибудь сыграешь?
Он не обратил на нее внимания, устремив взгляд в центр гостиной, где какая-то цыпочка по имени Эвелин объявила игру «Семь минут на небесах». Я проследил за безнадежным взглядом Миллера и уткнулся в Вайолет. Милая девушка. Приятное личико. И когда она шагнула в чулан с королем спортсменов, Ривером Уитмором, я ощутил, как от сочувствия к Миллеру что-то заныло в груди.
– Значит, вот как, – пробормотал Миллер.
Я присел рядом с ним на корточки.
– Это всего лишь игра. Поговори с ней, когда она выйдет.
– Она поцелует его там, – печально проговорил Миллер. – Ее первый поцелуй.
– Так поцелуй ее лучше. Но не отпускай.
Он прищурился, глядя на меня.
– У тебя есть девушка? Кто-нибудь в Висконсине?
– Я не имею дела с девушками.
Миллер нахмурился, и я понял, о чем он подумал. Я чересчур усердно лез со своими советами по поводу отношений. И пусть мне не суждено было иметь нечто доброе и настоящее, отношений Миллера это никоим образом не касалось.
Вайолет вышла из чулана со странной улыбкой на лице. Она бросила страдальческий взгляд на Миллера, и он тут же сделал вид, что ему плевать, и повернулся к сидящей рядом с ним тощей блондинке.
– Ну что? – Эмбер положила руку ему на плечо. – Ты умеешь играть на гитаре или она просто для украшения?
Мне бы тоже хотелось послушать его игру. Думаю, что бы ни исполнил Миллер, все было бы лучше, чем доносившаяся из динамиков дрянь.
Миллер оглядел гостиную. Вайолет уже ушла. Игра с чуланом закончилась, и все направились на кухню вслед за королем футбола.
– Э-э, да, – проговорил он, но выглядел при этом огорченным. – Да, я сыграю. Почему бы и нет, черт возьми.
Эмбер захлопала в ладоши.
– Круто!
Когда Миллер запел песню «Yellow» группы «Coldplay», собравшиеся неподалеку от нас притихли. Конечно, не моя тема, но, черт возьми, парень умел петь. Он изменил песню, превратив ее в нечто иное, создав из нее собственную композицию. Каждая чертова строчка рассказывала историю о нем и Вайолет.
Сквозь шум вечеринки пробился звон разбитого стекла. Модно одетый парень с серебристыми волосами застыл на обеденном столе, у ног его валялась разбитая бутылка. Я слышал, как шептались о нем люди у бассейна. Его звали Холден, и он, как и я, был в школе новеньким.
– Заткнитесь все, мать вашу! – проревел Холден. Он не сводил пьяного взгляда с Миллера.
Остальные последовали его примеру.
И все затихли, слушая игру Миллера. Он не пропустил ни одной ноты. В гостиную из задней части дома вбежала Вайолет и резко замерла, на лице ее отразилось узнавание.
«Потому что это – их песня».
Миллер поймал ее взгляд и запел, обращаясь прямо к ней:
– «Ради тебя я бы истек кровью».
Это могло бы стать моим девизом. Отдать всю кровь до капли ради тех, о ком я заботился. Уже слишком поздно спасать мою мать, и мне остались лишь печаль и злость. Эта злость, так похожая на отцовскую, струилась по венам. Она вспыхнула и продолжала гореть. Мне так хотелось погасить ее совсем, но не получалось. И я мог сделать лишь одно – направить ее на защиту тех, кто в этом нуждался. Так поступил и Миллер. Через струны гитары он излил свои чувства любимой девушке.
Расплакавшись, Вайолет побежала к выходу. Миллер резко оборвал песню и встал, намереваясь последовать за ней. Кто-то задержал его возле двери.
– Полюбуйтесь, кто явился на вечеринку. Куда ты убегаешь, Стрэттон?
Фрэнки Дауд.
Моя злость вспыхнула, как пламя, в которое плеснули бензином. Я стряхнул с себя куртку и хрустнул шеей вправо и влево.
«Вперед».
– Отвали, придурок, – прорычал Миллер Фрэнки.
– Или
