Месть Красного Дракона - Элис Кларк
– Наивности?
– Так легко веришь всему, что тебе говорят. И опять додумываешь то, чего нет, – на его лице появилась довольная ухмылка: – Я же не сказал, что они закрылись.
– Ах ты обманщик! – я тут же выпрямилась и в шутку ударила Дэна в плечо: – Дэниел Брайт, решил поиздеваться надо мной?
– Ай, я же за рулем и не могу увернуться, это нечестно.
– Нечестно то, как ты меня пытался надуть!
Его явно забавляла собственная шутка. Но я действительно обрадовалась, услышав, что место, с которым у меня связано столько хороших воспоминаний, сумело преодолеть кризис.
– Так кафе осталось на прежнем месте?
– Да, нашелся человек, который помог им удержаться на плаву, – мне казалось, будто Дэниел хотел добавить что-то еще, но не стал: – Уже почти приехали.
Через пару минут мы заворачивали в знакомые ворота моего родного дома. Выйдя из машины, я осмотрелась и поняла, что, в отличие от самого города, в моем маленьком мире ничегошеньки не поменялось.
Приобняв меня за плечи, Дэниел повел ко входу. Зайдя в холл, я все-таки не смогла сдержать приступ ностальгии, и на глаза навернулись слезы.
– Мисс Кейн, – из гостиной ко мне спешила Мария. – Добро пожаловать домой.
Не дождавшись, пока она дойдет, я уже сама кинулась ей навстречу и заключила в крепкие-крепкие объятия. Ей слегка за пятьдесят, и она уже более тридцати лет работала в нашем доме. У меня никогда не поднимался язык назвать ее прислугой, она скорее домоправительница, следит за всем, что происходит в особняке, помогает с домашними делами. Мария на протяжении всей моей жизни заменяла мне мать. Всегда была рядом, готовая помочь и словом, и делом.
– Милая моя, дайте же на вас посмотреть, – выбравшись из моих объятий, она взяла меня за плечи и начала хорошенько всматриваться. – Ничуть не изменились. Только кажется, похудели немного. Но ничего, уж я за вас возьмусь.
Сзади послышался смех Дэниела. Его всегда забавляло безмерное желание Марии откормить кого-нибудь, кто, по ее мнению, слишком худощав.
– Мистер Брайт, доброго дня. Простите, не заметила вас сразу.
– Здравствуй, Мария. Ничего страшного, я все равно уже ухожу.
Я повернулась к Дэни.
– Поедешь в офис?
– Надо уладить несколько вопросов, – он подошел ко мне, обнял, поцеловал в щеку и своим любимым жестом взъерошил мне волосы, – отдыхай, принцесса, а я вечером еще заеду.
Мария тем временем уже подхватила мой чемодан и направилась к лестнице.
– Мисс Кейн, я пока отнесу ваши вещи наверх. Вы голодны? Может, подать обед?
– Нет-нет, я поела в самолете, лучше немного осмотрюсь и загляну в кабинет отца.
Она посмотрела на меня с пониманием. Мария знала, что я очень любила папу и часто в детстве проводила вечера в его кабинете, сидя перед камином, разговаривая с ним обо всем подряд. После его смерти я частенько оставалась там, наедине со своим горем и вещами, напоминавшими о нем.
– Конечно. Там никто ничего не трогал, все осталось таким же, как и до вашего отъезда. Есть ли пожелания к ужину?
– Мария, не представляешь, как я отвыкла от таких вопросов. На самом деле мне все равно. Не отклоняйся от обычного рациона Марка.
– Он тоже сегодня приедет?
Ее вопрос застал меня врасплох.
– Хочешь сказать, Марк больше не живет здесь?
– Он приезжает иногда и остается на одну-две ночи, а потом, насколько мне известно, возвращается в свою квартиру.
– Вот как, – где-то в груди кольнуло. Что это? Легкое разочарование? – Я и не знала. Тогда доверяю твоему вкусу, мне в самом деле без разницы.
– Хорошо, мисс Кейн, выберу что-нибудь из ваших любимых блюд.
С этими словами она направилась наверх. А я пошла в сторону кабинета Томаса Кейна. Войдя туда, будто снова вернулась в те беззаботные времена, когда он был рядом. На стене, позади рабочего стола, висела картина, изображающая отца в полный рост. Подойдя ближе и прикоснувшись к полотну, почувствовала, что слезы предательски обжигают мне щеки.
– Я скучаю, папа, – мой шепот был адресован безмолвному застывшему изображению.
В кабинете действительно все осталось на своих местах. Забравшись с ногами в уютное кожаное кресло за рабочим столом, я позволила себе еще немного поддаться грусти. Это же нормально, что я все еще тоскую. Так ведь? Учитывая, что из родных у меня больше никого не осталось. На столе отца, как и при его жизни, стояло две фотографии, одна с изображением Элизабет Кейн, моей матери, вторая – мой портрет. На нем мне двенадцать, и я выгляжу невероятно счастливым ребенком. Глядя на это лицо, даже и не скажешь, что девочка перенесла тяжелую психологическую травму и несколько лет вовсе не могла выдавить из себя улыбку.
На краю стола лежали бесконечные папки и документы. Я не позволила никому рыться в его бумагах и сама не спешила разбирать этот завал. Мне просто хотелось, чтобы здесь все осталось в таком же виде, как при его жизни, и я благодарна, что мое желание приняли с уважением. Мария запретила горничным заходить в кабинет и собственноручно убиралась здесь максимально аккуратно, сохраняя все на своих местах. Ключ от кабинета в итоге оставался у трех людей: Марии, меня и Марка. Но, насколько мне известно, после трагедии он так и не заходил сюда. По крайней мере, в моем присутствии.
И вот снова я ловила себя на мыслях о Марке. Почему так происходит? Я будто наркоманка со стажем, которая вроде бы уже и завязала, но стоит ей показать пакетик с волшебным порошком, как снова начиналась бесконечная борьба с собой, ведь руки тянулись к нему, предвкушая эйфорию. В моей голове все так и происходило. Я убеждала себя, что отпустила прошлое и теперь в моем сердце есть только ненависть к Марку, но так ли это на самом деле? Кого я пыталась обмануть? Ведь стоило только вспомнить о моем мучителе, и мысли путались. А вспоминаю я о нем часто, потому что любые темы у меня в голове рано или поздно все равно сводятся к нему. Не знаю, как это работает, но даже сейчас, размышляя про кабинет отца, к чему я в итоге пришла? К мыслям о Марке Уоллсе.
– Отлично, Николетта, продолжай в том же духе, – прошептала я, – сама себе роешь яму. Ничему тебя жизнь не учит.
Тяжело вздохнув, я выбралась из отцовского кресла и стремительным шагом направилась в свою мини-студию. Мне сейчас
