Бессердечный - Элси Сильвер
– За что нам извиняться?
Я глубоко вздыхаю, качаю головой и впиваюсь в куриную грудку со всей силы.
– Люк уже просил покидаться кочанами салата из окна, и я ему отказал.
Люк даже не может выдержать мой взгляд, а у Уиллы отпадает челюсть, когда она смотрит на него в ответ:
– Чувак! Серьезно?
Его маленькие губы поджимаются, да и он сам превращается в маленький комочек. Он не плохой ребенок, просто в нем есть бунтарская жилка. Полагаю, все из-за того, что он – Итон.
– Я думал, папе просто не хочется. – Он умоляюще смотрит на Уиллу. – Ты сказала, что было весело!
– Люк… – начинаю я, но Уилла перебивает.
– Мы оба знаем, что ты умнее, Люк. Ты обманул меня. Намеренно. Не круто. Мне было весело, но осознание того, что ты солгал мне, разрушает все веселье. – В ее тоне нет злости, но Люк подавлен.
Я откидываюсь на спинку стула, скрещивая руки на груди, немного удивленный тем, что она восприняла это всерьез, а не посмеялась надо мной. Затем я облегченно вздыхаю, оттого что мне не придется снова на него наезжать.
– Извини. – Его глаза мгновенно превращаются в две узкие полоски. Он чувствительный ребенок. Не нужно многого, чтобы поставить его на место.
Уилла кивает, отправляя в рот еще одну фасолину.
– Я знаю, что ты чувствуешь вину. Ты хороший человек. Но обман рушит мое доверие. А твой отец доверяет мне твою безопасность, и мы должны уважать его правила, хотя бы иногда. Потому что сейчас его доверие подорвано. Понимаешь?
Какая-то часть меня хочет вскочить и защитить Люка. Но дело в том, что Уилла права. Она разговаривает с ним уважительно, как со взрослым человеком, ее не упрекнуть.
Еще я чувствую огромное облегчение оттого, что у меня появилась поддержка, даже в виде Уиллы Грант. Рыжеволосой болтушки, которая даже фасоль ест так, будто она в порно.
Дело в том, что мой отец все время ведет себя так, будто Люк забавляется – и это нормально. Собственно, именно поэтому я не хочу, чтобы он постоянно присматривал за Люком. Я не хочу разрушать их дружбу. И не хочу, чтобы Люк превратился в Маугли. Маленький дикий мальчик, воспитанный стаей диких мужчин, живущих на ранчо.
Это чертовски странно, и я слишком много об этом думаю.
– Мне жаль, папа, – осторожно говорит Люк.
– Я знаю, дружок.
– Я просто хотел повеселиться. Это так весело звучало! И это действительно было весело!
– Мы фермеры, Люк. Это пустая трата хорошей еды.
– Я знаю, – отвечает он с сожалением, а потом, взглянув на меня, ликует. – В следующий раз, когда ты будешь обматывать трактор Янсенов туалетной бумагой, можно с тобой?
Откуда, черт возьми, он знает об этом розыгрыше?
Я вижу, как губы Уиллы подрагивают, но она продолжает сосредоточенно смотреть в тарелку. Когда она берет еще одну фасолину, мне приходится отвести взгляд.
Этот ребенок меня доконает.
И его чертова няня тоже.
Подготовка Люка ко сну – моя любимая часть вечера. Обнимашки. Истории. То, что он рассказывает мне в безопасности своей темной, спокойной комнаты. Он становится таким нежным и милым, и мы говорим о вещах, которые не всплывают в течение дня. Вот почему я никогда не откажусь от этой части его графика.
Вторая моя любимая часть вечера? Джакузи, избавляющее от дневной боли. Спокойствие в моей самой легкомысленной покупке. Время, когда я могу любоваться звездами и наслаждаться одиночеством.
Именно этим я и занимаюсь, откинув голову и облокотившись о внешние бортики, когда слышу, как хлопает задняя дверь. Мои веки распахиваются, и сквозь поднимающийся вокруг меня пар проступает силуэт Уиллы.
– Черт, извини. Я уйду, – шепчет она, обернутая в полотенце, после чего поворачивается, чтобы уйти.
Умный человек сказал бы: «Да, пожалуйста, уходи». Но я не умный человек.
Вместо этого я бурчу:
– Все в порядке.
В конце концов, я сказал ей, чтобы она чувствовала себя как дома и пользовалась всем, чем захочет. По правде говоря, я не могу винить человека за то, что он захотел понежиться в джакузи, после того как весь день бегал за пятилетним ребенком.
– Ты уверен? Я думала, ты в постели. – Ее трудно расслышать, потому что в этот раз она говорит немного неуверенно. Уиллу трудно разглядеть сквозь горячую пелену, поднимающуюся от бурлящей воды. Ее очертания подчеркиваются лишь свечением из дома, просачивающимся сквозь раздвижные стеклянные двери.
Мне следует прекратить использовать поднимающийся пар как оправдание для того, чтобы на нее пялиться. Это грубо. Ей чуть за двадцать, и я не хочу доставлять ей неудобств.
Я снова откидываю голову и позволяю глазам закрыться.
– Если бы что-то было не так, я бы об этом сказал, Ред.
Я слышу шуршание и тихий смешок.
– Да, ты бы сказал мне проваливать.
Черт.
Она не пытается быть прямолинейной. Но от слова «проваливать», вырвавшегося из ее уст и произнесенного слегка хрипловатым голосом, воздух вокруг меня начинает казаться слишком разреженным.
Я слышу шелест ткани и мягкие шаги по направлению к джакузи. Я крепко зажмуриваю глаза, не желая поддаваться внутреннему голосу, уговаривающему подсмотреть. Подсмотреть, как она перелезает через бортик. Подсмотреть, какой на ней купальник и такая ли у нее кремовая кожа, как показалось мне вчера.
Я не обращаю внимания на неприятные ощущения в животе.
Тихий плеск воды говорит мне о том, что она забирается внутрь. Горячая вода колышется у моей груди, пока она устраивается, и вдруг совместное пребывание в джакузи с этой женщиной, которую я едва знаю и не могу перестать трахать глазами, кажется мне совершенно неуместным.
Слишком личным.
– Ах, – мурлычет она от удовольствия.
Я сдаюсь и бросаю на нее взгляд. Поза Уиллы почти полностью повторяет мою. Ее тонкие руки свисают с бортика, а лицо обращено к темно-синему небу. Мои глаза останавливаются на ее обнаженной шее. Элегантной длине ее горла. Его расположении и на том, как оно открыто для захвата. Как оно двигается при сглатывании.
– Извини, – бормочет она, не поворачивая ко мне головы.
– За что? – шепчу я, немного сбитый с толку. – Я уже сказал тебе, что все в порядке.
Хотя я не уверен, что это правда.
Тоненькие бретельки лежат на ее ключицах и обхватывают плечи. Их так легко сорвать.
– За деревенские игры с латуком. – Уилла качает головой, и из нее вырывается еще один мелодичный смешок, словно она просто не может в это поверить. – Все еще не могу признать, что меня обманул пятилетний ребенок.
Мои губы чуть
