Все еще впереди - Мариана Запата
Мое сердце рвалось на части от его слов.
– Разумеется, ты можешь сделать меня счастливой. Ты уже это делаешь. И с чего ты решил, что некрасив? Ты очень красивый.
– Нет. Ты сказала, что я не в твоем вкусе, помнишь? – без грусти и разочарования напомнил он.
– Ты вел себя как придурок. Что я должна была тебе сказать? «О боже, какие у тебя большие руки. Пожалуйста, позволь сесть тебе на колени, мой друг»? – Я засмеялась, крепче сжав его пальцы. – Ты был женат и серьезно к этому относился. Я бы никогда так не поступила. К тому же ты поначалу держался со мной не очень-то приветливо.
– А что ты хотела от меня услышать? Что я хочу усадить тебя себе на колени? – Он тоже рассмеялся. – Детка, я женился на женщине, которую даже не любил по-настоящему. Я никогда ей не изменял, даже после того, как мы разъехались. Что бы ты обо мне подумала, если б я вдруг переменил свое отношение к браку после знакомства с тобой?
Он был прав и понимал это.
– Поначалу я решил, что ты сумасшедшая. Но потом узнал тебя лучше, и ты мне понравилась. Мы подружились, ты держалась приветливо со мной просто потому, что ты такая и есть, а не из меркантильности. А потом, когда я вычесывал вшей из твоих волос, ты посмотрела на меня, когда мы смеялись, и я понял, что пропал.
Он снова погладил мою щеку.
– Если я серьезно воспринимал брак с женщиной, о которой даже не думал – а через несколько лет и не вспомню – то представь, насколько серьезно проведу следующие пятьдесят лет с женщиной, которая пленила мое сердце.
Ох, Даллас… Он сшил мое сердце крепкой нитью. Как? Как я раньше жила без него? Неделями, месяцами, всю жизнь?
Словно ощутив, что я расклеилась, Даллас приподнялся на локте и заглянул мне в лицо.
– Диана, я люблю тебя, и каждая частичка моего тела твердит, что я буду любить тебя каждый день моей жизни, даже когда нам захочется поубивать друг дружку.
Я шмыгнула носом. А он… Он рассмеялся.
– Когда ты состаришься, я буду держать тебя под руку при переходе через улицу, – пообещал он. – Буду помогать тебе надевать носки.
К глазам подступили слезы, но я рассмеялась.
– Что, если это мне придется надевать тебе носки?
– Значит, будет так. Если я буду в инвалидном кресле, а ты нет, то сядешь мне на колени, и я стану тебя катать.
Я смеялась и плакала, уткнувшись лбом ему в плечо.
– Ты не можешь гарантировать, что всегда будешь рядом. Ты ведь знаешь, всякое может случиться.
– Пока дышу, буду рядом, Персик. – Он поцеловал меня в висок. – Никто не знает, что случится через час – даже через минуту – но тебе не придется слишком сильно жалеть о времени, которое мы проведем вместе. Даже если я стану действовать тебе на нервы и мы будем ругаться, потому что узнаем друг о друге все за время совместной жизни. И не важно, сколько нам суждено быть вместе – месяц или долгие годы до самой старости в подгузниках, но я буду рядом.
– Подгузники?
– Подгузники, – подтвердил он, целуя мое лицо. – Я обещаю.
Глава 26
– Скажи ей, – прошептал Джош, проходя мимо меня к холодильнику, чтобы налить себе еще яблочного сока.
Я стиснула зубы и сделала страшные глаза, затем снова посмотрела на маму, которая стояла у плиты и помешивала рис.
– Скажу. Попозже, – прошипела я Джошу и бросила взгляд на маму, желая убедиться, что она нас не слышит.
– Трусиха, – тихо бросил через плечо Джош и вышел из кухни.
К сожалению, он прав. Мне нужно все сообщить маме, которая приехала на рождественский ужин. Особенно то, почему Даллас придет на ужин вместе с мисс Перл.
Черт.
Я достала из ящика чистое полотенце и намочила его.
– Мама, мисс Перл и Даллас придут к нам на ужин.
–Мисс Перл? La vecina?
– Да, соседка. Та, у которой сгорел дом.
– А кто еще? – отрешенно спросила она, стоя ко мне спиной.
– Даллас. Мой сосед. Тренер Джоша.
Мы уже не раз говорили о нем, но, зная маму, я была уверена, что она просто изображает забывчивость. Видимо, надеется, я каким-то чудом познакомилась с мужчиной, который носит точно такое же имя.
– А, тот, что весь в татуировках?
Иисусе! Я застонала.
– У него не так уж и много татуировок.
– Многовато.
Отжимая лишнюю воду из полотенца, я старательно гнала от себя образ маминой шеи, которую скручиваю.
– Мам, хватит. Пожалуйста. Тебе придется к ним привыкнуть. Теперь ты будешь их часто видеть.
Ну вот. Я это сделала. Сказала ей.
–Como?
Я посмотрела на женщину, которая меня выносила, которая постоянно со мной спорила, критиковала и еще больше осуждала, доставляя тем самым лишнюю головную боль. И вместе с тем была для меня целым миром. Безумным, правда, но все-таки.
– Почему? Ты знаешь почему.
Она прищурила один глаз и шокированно вздохнула.
– Он твой парень? – спросила она на испанском.
Я не могла оскорбить ее ложью и потому призналась:
– Можно и так сказать.
И эта женщина, любительница драмы, которая дала мне жизнь почти тридцать лет назад, схватилась за сердце.
– Я люблю его, мама.
Она отвернулась, и мне была видна лишь ее щека. Иисусе. Я опасливо подошла к маме и, понизив голос, постаралась ее переубедить. Не то чтобы это сработало, но я хотя бы попыталась.
– Он лучше всех, мама. Мне повезло. Пожалуйста, перестань делать вид, словно умираешь. Да, он светлокожий и у него татуировки. Родриго женился на Мэнди, которая вообще не была католичкой, и уж тем более мексиканкой. И у брата тоже были татуировки. И хватит делать такое лицо.
– Да как ты… – Она демонстративно вздохнула.
Ну вот опять.
– Как я – что? Он нравится мальчикам. Луи прямо-таки влюблен в него. У него постоянная работа. Его бабушка живет с ним. Он был женат и не заводил отношения со мной, пока не развелся.
– Он был женат!
Мое терпение уже было на
