Все еще впереди - Мариана Запата
Я не заплачу. Не заплачу.
– Что ты ему сказал?
– Ладно.
– Ладно – и все?
Он усмехнулся:
– А что я должен был еще сделать? Попросить у него денег?
Я рассмеялась:
– Ты у нас старший мужчина в доме. И ты так просто меня отдал?
Джош пожал плечами:
– Знаешь, сколько у него игр для приставки?
У меня отвисла челюсть, и я покачала головой:
– Ты продал меня за игры? Даже не верится.
– А ты поверь.
Откуда взялся этот монстр? Неужели я его создала?
Так и есть.
– Только не целуйтесь при мне, это просто кошмар, – содрогнулся Джош.
– Кошмар – это твое лицо.
– Твое еще кошмарнее.
Я усмехнулась, и Джош растянул губы в ответной усмешке.
– Ты и правда не против, если я стану… – Какое слово лучше использовать? Встречаться? Но это не полностью отражает то, что происходит между мной и Далласом. – …постоянно видеться с Далласом? Если он будет постоянно приходить сюда и все такое?
Джош сел, вытер глаза тыльной стороной ладони и пожал плечами:
– Я не против, тетя Ди. Мне нравится Даллас, и Луи он тоже нравится. А Далласу очень нравишься ты. Вот почему он все время нам помогает. Просто… не целуйтесь и закрывайте дверь в свою комнату. Я не хочу ничего видеть. Дин рассказывал мне о том, что делал его отец, и это противно.
Я зависла. «Вот почему он все время нам помогает». Неужели Джош понял это раньше меня?
И что за жуть рассказал ему Дин? Нужно поговорить с Трипом.
Джош толкнул меня коленом, привлекая внимание:
–Ты сообщишь abuelita о том, что у тебя появился парень?
Черт.
– Придется рассказать. Когда-нибудь.
Джош усмехнулся:
– Ох, и разозлится она.
– Ее проблема, разве не так? – Я улыбнулась Джошу и ущипнула его за нос. – Тебе лучше?
– Да, – чуть тише произнес он, слегка помрачнев.
– Хорошо. – Я спустила ноги с кровати. – Скажи, если тебе что-нибудь понадобится, ладно?
– Я просто… – Он расправил подушку. – Я поиграю в игры и лягу спать.
Встав на ноги, я кивнула:
– Хорошо. Я люблю тебя всем сердцем.
– Я знаю. И я тоже тебя люблю. – Его губы дрогнули в улыбке.
Улыбнувшись на прощание, я вышла и закрыла за собой дверь. До меня донесся голос Джоша, зовущий Мака на постель. В гостиной горел свет, и по коридору разносились голоса из телевизора, но сначала я направилась в спальню Луи. Дверь была приоткрыта, и я заглянула в комнату. Маленькое тельце племянника лежало под одеялом.
Я не собиралась будить Луи только для того, чтобы надеть на него пижаму. Ничего страшного не случится, если он поспит в уличной одежде. Учитывая, сколько он сегодня играл с другими детьми на площадке, проспит малыш всю ночь.
Я отошла и, прихрамывая, направилась в гостиную – нога внезапно вспомнила о том, что я ее подвернула. Даллас смотрел телевизор. Он сидел, расставив ноги и положив одну руку на бедро, а другую на спинку дивана.
– Эй, – шепнула я и, хромая, подошла к нему.
– Что случилось? – обеспокоенно спросил Даллас.
– Подвернула ногу на улице, и теперь она побаливает.
Он нахмурился. Не успела я сесть на диван, как Даллас закинул мои ноги себе на бедра, так, что ступни оказались по другую сторону от него.
– С Джошем все в порядке? – спросил он, осторожно ощупывая мою щиколотку.
– Переволновался, но все будет хорошо. – Я смотрела, как его пальцы скользят по моей ноге. – Полагаю, она ушла?
Он хмыкнул:
– Ушла, я об этом позаботился.
– Спасибо.
Его ладонь накрыла мою ступню.
– Расскажи мне о матерях мальчиков. Я так понял, у них была не одна мать?
Я придвинулась ближе к Далласу, практически сев ему на колени. Платье задралось, ну и черт с ним – он видел гораздо больше в день пожара.
– Мой брат был женат на маме Луи. Она, как и ты…
– Высокая?
Я фыркнула и усмехнулась:
– Нет, дурачок. Светлокожая. Откуда, по-твоему, у Луи голубые глаза? – Я придвинулась еще ближе к Далласу. – Когда мой брат умер, мать Луи будто с ума сошла. Она не ела, не пила, не спала. Мне пришлось забрать мальчиков, потому что Мэнди не вполне осознавала, на каком свете находится.
Я вздохнула, и Даллас убрал руку со спинки дивана и положил мне на плечи.
– Она не справлялась с горем. Мы должны были… должны были как-нибудь ей помочь. Мы понимали, что она не в себе, но… – На меня вновь нахлынуло чувство вины. – Она упала с лестницы, как я сейчас думаю, нарочно, чтобы получить обезболивающие лекарства. И через шесть недель после смерти моего брата превысила их дозу.
В горле встал ком, а на глаза набежали слезы.
– Никогда не прощу себя, что не помогла ей ни словом, ни делом. Не знаю каким. Хоть каким-то. Я ждала, когда кто-то другой это сделает, или надеялась, что она сама постепенно придет в себя. Но так не бывает.
– Ты ведь не знала заранее, чем все кончится, – тихо произнес Даллас.
Я пожала плечами:
– Не знала. Наверное. Но теперь Луи любит только меня и даже слышать не хочет о матери или признавать, что она вообще у него была. Ты ведь и сам видел, как он отреагировал, когда я ее упомянула. В тот вечер он впервые сказал о ней хоть что-то. Даже Джош иногда вспоминает Мэнди, но Луи противится. Единственный, о ком он согласен разговаривать, – его отец.
– Ее фотографии развешаны по стенам?
– Угу.
– Это лучше, чем ничего.
Я снова пожала плечами, и рука Далласа напряглась, подтягивая меня ближе.
– До меня только сейчас дошло, что Ларсены не родные Джошу.
– Ну да. Им только Луи родной по крови. Но они знают Джоша с трех лет. И очень сильно любят. Мэнди тоже его любила. Она прекрасно с ним ладила. Вот почему Ларсены так помогают мне с Джошем. Думаю, Мэнди хотелось бы этого, и ее родители это тоже знают.
– Его нетрудно полюбить. Если б я не знал, что он сын твоего брата, то решил бы, будто Джош твой. Вы с ним очень похожи.
Я фыркнула:
– Вот уж нет.
– Похожи. Мы с Трипом как-то говорили об этом.
– Ты говоришь обо мне за моей спиной?
– Постоянно. – Он улыбнулся. – Вы двое… дикие в хорошем смысле. Честные, верные и дотошные. Оба готовы на все ради тех, кого любите. Мне это
