Поврежденные товары - Л. Дж. Шэн
Просто продолжай плыть, Бейлс. Эта жизнь не для тебя.
Но я не могу сдвинуться с места. Не могу перестать пялиться.
Ты знаешь, что хочешь почувствовать меня на своем теле, - гласит веселая зеленая пачка. Ты же знаешь, как хорошо мне было бы чувствовать себя рядом с тобой.
Файл в разделе: то, что могут сказать и туту, и Педро Паскаль, и что все равно останется правдой.
Если бы только был способ вернуться в мир балета, не соревнуясь ... не рискуя сердцем...
Чувствуя опасную близость к точке невозврата, я достаю телефон из рюкзака и звоню Уиллу. Он отвечает до того, как смолкает первый звонок.
-Все в порядке? Его голос звучит встревоженно. Мне нравится, что он у меня есть.
“Да! Не беспокойся. Я просто... У меня странная, импульсивная реакция на то, что я не должен делать ”.
“Расскажи мне обо всем, что происходит”. Я слышу, как он садится. “Я здесь. Я присутствую. Я с тобой”.
Уилл был звездным игроком в бейсбол в престижной частной школе в Норкале.
Из-за пристрастия к кокаину он потерял не только замечательное место в школе Лиги Плюща, но и бейсбольную карьеру, свою девушку и, в конечном итоге, родителей, у которых он неоднократно воровал.
Ему потребовалось шесть лет, чтобы стать тем, кем он является сегодня. И все же не все его отношения наладились. К тому же, вместо того, чтобы быть профессиональным игроком в бейсбол, он спонсирует других выздоравливающих наркоманов и работает с девяти до пяти, продавая солнечные решения. Не то чтобы в этом было что-то плохое. Но это было не то, что он хотел сделать.
Прочистив горло, я признаюсь: “Я просто девушка, которая стоит перед пачкой в витрине магазина и просит себя не заходить и не покупать ее”.
Отсылка к культуре пролетает мимо ушей Уилла, потому что он не Лев и не смотрел со мной Ноттинг Хилл, пока массировал мои ноги после того, как я выиграла балетный конкурс в восьмом классе.
-Напомни мне, почему тебе вредно носить платье-пачку?
Я выдавливаю очевидный ответ: “Потому что танцы привели меня к употреблению”.
“Нет”, - торжественно отвечает Уилл. “Ты заставил себя использовать. Не балет. Балет был невинным наблюдателем. Балет не заставлял тебя становиться профессионалом. Балет не заставлял тебя доводить себя до грани ”.
-Но я это сделал. ” Мои колени подгибаются, и я опускаю голову. “Я делал все это, и теперь балет навсегда будет ассоциироваться у меня с моим падением”.
-Тогда распутай этих двоих. Заниматься любимым делом - это хорошо, Бейли. Я тренирую бейсбольную команду младшей лиги начальной школы рядом с моим домом. И у меня даже нет ребенка! Он несчастно смеется. “Что немного жутковато, если подумать об этом. Иногда твое падение на самом деле не является твоим падением. Это было просто что-то, что произошло на заднем плане, когда ты был в очень темном месте ”.
Я на мгновение замолкаю. Я не могу отвести взгляд от этой пачки.
-И эй! - В отчаянии восклицает Уилл. “Помнишь, ты сказал мне, когда мы впервые встретились, что одна из причин, по которой тебе так понравилась реабилитация, заключалась в том, что тебе разрешали проводить танцевальный мастер-класс с другими пациентами по одному часу в день, пять раз в неделю? Твои глаза сияли, когда ты это говорила. Может быть, пришло время пересмотреть свою страсть, ты знаешь?”
Говорят, что те, кто не может, учат, и, возможно, это правда.
Но также верно и то, что некоторые люди могут выступать, но находят опыт отдачи более полноценным. Не все хотят быть цветком. Некоторые расцветают, будучи садовником.
Я такой человек. Заботливый. Дающий. Наблюдать за тем, как тридцатипятилетняя выжившая алкоголичка исполняет свой первый арабеск, для меня было более приятно, чем выходить на сцену, когда я участвовала в национальных соревнованиях.
Научить людей радости танца, красоте языка тела - это немалый подвиг.
И если я смогу показать одному или двум Бейли в этом мире, что это нормально — любить что-то, не позволяя этому убить тебя, - тогда я внесу свой вклад.
“Учить”, - бормочу я себе под нос. “Я должен учить”.
-Вот и она. Я слышу улыбку на лице Уилла. “ Ты уже преподаешь, не так ли? Репетиторствуешь. Помогать. Помогать, где можешь. Это твое призвание, Бейли. Не притворяйся. Ответь.
Полная решимости, я захожу в магазин, покупаю пачку и новую пару пуантов.
Старик Гастон, владелец магазина, говорит, что скучал по мне. Что он рад, что я бросил Джульярд. Что балет - это страсть, а страсти нельзя научить.
Когда я возвращаюсь в свою крошечную квартирку, я прижимаюсь спиной к двери, соскальзываю на пол и прижимаю туфли к носу, вдыхая.
Запах клея, кожи и надежды ударяет мне в ноздри, и я напеваю от удовольствия. Атлас блестит, голень нетронута и полна обещаний.
Впервые за долгое время я знаю, что делать.
Я надеваю туфли. Заворачиваю пачку в повседневную одежду.
I’m air. Я мимолетен. Я повсюду. Я непобедим.
И начинаю двигаться ради единственного человека, под чью дудку я отныне танцую.
Себя.
ГЛАВА 44
Бейли
Мое бесправное (читай: бессердечное) существование терпимо. Точно так же можно есть овсянку на водной основе без сахара. Я постоянно нахожусь в состоянии безвкусицы.
После того, как я купила свои новые пуанты, проходит еще три недели, прежде чем я набираюсь смелости опустить письмо с извинениями от Льва в почтовый ящик. У меня закончились оправдания и, честно говоря, проклятия.
Да, я был ужасен. Да, я совершал ужасные вещи.
Да, я готов усердно трудиться, чтобы покаяться за них. Но я не могу повернуть время вспять.
И нам обоим нужно это завершение, даже если это означает закрытие двери для дружбы — чего угодно. Я устал быть в неведении.
Получив адрес от Дина, я отправляю ему записку и заставляю себя забыть об этом. Что-то вроде прослушивания.
Кстати говоря, я рад, что мне больше не приходится сталкиваться с этим. Не нужно постоянно меряться моментом или двумя совершенства.
Сейчас я сосредоточен на поступлении в колледжи. Я хочу изучать образование. И я хочу учиться где-нибудь в хорошем месте. Солнечно. Красивые. Куда-нибудь, где я буду процветать. Именно поэтому я отправляю заявки в UCLA, Стэнфорд и FAU.
Я не знаю, чего я ожидаю после того, как отправлю
