О чём молчит Ласточка - Катерина Сильванова
— Ого! — Брови Юры удивленно поползли вверх. — Надо же!
— Их сыну, Паше, шестнадцать, а Оле недавно исполнилось девять. Такая забавная девчонка — активная, веселая, с меня вообще не слезает, когда прихожу. Кстати, учится в музыкальной школе.
— Молодец, — кивнул Юра. — А, знаешь, это вообще неудивительно: дети тебя всегда любили. — Юра развел руками. — Помнишь этих оболтусов из пятого отряда? Чего только стоил этот, как его… племянник директора. Блин, забыл фамилию…
— Пчёлкин? Он, кстати, сейчас в горсовете сидит.
— Да офигеть! — Юра чуть не подавился куском бутерброда.
И стало легко. Стоило лишь вспомнить, что то лето в «Ласточке» было пропитано не только утраченной любовью. Столько там было всего, столько событий и людей. Неугомонная детвора из пятого отряда, начальство со своими взрослыми причудами. Девочки-красавицы, что постарше. Приколисты-парни. Свежий воздух, солнце, речка, костры, дискотеки, походы…
За разговором время потекло быстрее, виски по стаканам — тоже.
— Нет, ну подумать только! — весело возмущался Юра. — Приехал какой-то хлыщ из своей Ма-а-асквы… и все девчонки, как по команде, в него повлюблялись! А Конев что? А хрен Коневу!
Володя не мог не улыбаться, слушая его.
— Да ладно тебе. Так уж и все?
— А скажешь нет? Чего только та троица стоила, помнишь?
— Да ну тебя, дурехи же были. Кстати, Полина вон сейчас очень даже успешный стоматолог.
— Ты с ней общаешься?
— Нет, просто слышал краем уха. Она с Машей дружит, а Маша с Ириной работает. У Ирины сейчас свой бизнес, верхней одеждой занимается.
— Погоди, какая Маша? Та самая Маша?
— Ну да, Сидорова. Хотя… Может, она уже и не Сидорова после замужества — я не уточнял. В общем, она работает у Ирины продавцом.
Юра взглянул на него с любопытством, медленно отпил, будто обдумывая, что сказать.
— И какой она стала? Знаешь, после… — он замялся.
— Хорошим человеком стала. Истеричности и глупости ей, конечно, не занимать, но в целом… — Хмель не то чтобы сильно, но ощутимо ударил в голову и развязал язык. Володя чуть не сболтнул лишнего. — Вообще, Маша, считай…
«…помогла мне с тобой встретиться…»
— …за что боролась, на то и напоролась, как говорят. Тут такая история странная произошла с ней…
И Володя рассказал ему про Машиного сына — в общих деталях, не углубляясь в подробности. Умолчав о том, как эта ситуация повлияла в итоге на самого Володю.
Юру эта история развеселила ещё больше:
— Надо же, в самом деле какая-то насмешка вселенной. Ну, может, теперь она поймёт и не будет мешать их счастью, в отличие от того, как… тогда…
Володя внутренне замер. Тема их общего прошлого снова тяжелой недосказанностью повисла в воздухе. Юра тоже не решался об этом говорить. Но кто-то из них должен был задать главный вопрос. Нет, не кто-то — его должен был задать именно Володя.
«Почему ты нашел меня?»
Но сам не знал, что хочет или чего не хочет услышать в ответ.
«Потому что ты мне до сих пор дорог» или «Я не тебя искал»?
Они молчали. Виски закончился, отвлечь себя стало нечем, переключить внимание — не на что. Не коньяк же открывать.
— Я полдня сегодня бродил по «Ласточке», — признался Юра спустя несколько минут. Говорил он будто нехотя, с трудом. — Вспоминал. Я шел под иву и, знаешь… отгонял от себя всякую надежду. Я даже представить не мог, что ты окажешься тут, совсем рядом и… Теперь сижу, смотрю на тебя и никак не могу в это поверить. Там, — он махнул рукой в сторону окна, — всё заброшено, но я же помню. И тебя помню не таким, как сейчас. Логикой я понимаю, что ты изменился, ты уже не тот, ты другой, но…
«Другой, — мысленно повторил Володя. И добавил: — Настолько другой, что, узнай ты меня настоящего, никогда бы не захотел встретиться снова».
А вслух произнес:
— Ты тоже изменился. Конечно, по-другому и быть не могло, столько всего…
Юра его будто и не слушал.
— Ты счастлив? — перебил он.
Вопрос застал врасплох. Такой, казалось бы, простой вопрос… Володя не мигая уставился на Юру.
«Нет! — кричал внутренний голос. — Конечно нет. Конечно я несчастлив, я одинок. Иногда мне кажется, что будущего не существует, что я застыл в прошлом, что предал сам себя, что собственноручно разрушил самое светлое, что было в моей жизни…»
— Не знаю, — соврал он. — У меня вроде бы есть всё: дом, работа, достаток…
— А… Есть кто-то? — Юра нервно потёр скулу. — У тебя?
Володя задумался. Не знал, как ответить, чтобы и Юру не обмануть, и не раскрыть подробности отношений с Игорем.
— Ну… Кто-то есть.
— Важный для тебя?
— Нет, — усмехнувшись, Володя качнул головой. — Неважный.
Юра никак не отреагировал, лишь продолжил смотреть ему в лицо, но избегал встречаться взглядами.
— А у тебя? — Володя не был уверен, действительно ли хочет узнать правду, но всё же спросил.
Юра медлил. Размял шею, устало откинулся на подголовник кресла, прикрыл глаза.
— Нет. Важного — точно нет. Был когда-то давно — по крайней мере, так казалось. Но не сложилось.
Прозвучало это очень абстрактно — непонятно о ком. На мгновение Володе даже показалось, что о нём. Но он отбросил эту мысль.
— Ты надолго в Харькове?
Продолжая лежать на подголовнике, Юра снова качнул головой.
— Завтра днём рейс. Надо бы уже собираться спать, — он зевнул.
— Давай я тебе постелю, — предложил Володя.
Он резко поднялся на ноги и чуть не охнул. Спина затекла от долгого сидения, а воспалившиеся отметины напомнили о себе — Володю накрыло волной боли и стыда. Он медленно, стараясь не кривиться, дошёл до спальни. Головная боль унялась окончательно, но остались тяжесть и опьянение от выпитого виски. Вдобавок пришла растерянность, замелькали мысли. И все — нечеткие. Зароились эмоции, и их было так много, что Володе на пару секунд показалось, будто возвращается его вчерашнее безумие.
Он
