Вероника Сергеевна - SilverVolf
* * *
…Идти теплой летней ночью от купального домика к лагерю было почти как лететь во сне. Огромные яркие звезды казались близкими настолько, что к ним хотелось прикоснуться. Лишь на пороге своей спальной комнаты Наташа почувствовала, как слипаются от набегающей дремы глаза. Вероника поцеловала нежные полуприкрытые веки, шепнула «Спокойной ночи, Наташенька!», и прикрыла за Наташкой дверь.
После этого Вероника Сергеевна, все также улыбаясь уже лишь самой себе, тихонько прошла по спящему детскому дому к своей комнате. Закрыв за собой двери, она, не зажигая света, постелила постель, сняла халат и, оставшись обнаженной, почувствовала чудесную легкость во всем теле. Сладко потянувшись, Вероника опустилась в прохладный уют простыней, и с наслаждением утонула в мягкой постели. Спать было решительно невозможно: волнующая радость от свидания с малолетней наполняла собой все тело. Девочка, голенькая девочка! Прекрасное возбуждение окутало все ее существо теплом, нежностью и уютом. Рука Вероники Сергеевны пробежала по чуть подрагивающей груди, и ладошкой-лодочкой скользнула в мягкие губки вниз…
Ноги самопроизвольно раздвинулись, совсем немного, как у стыдливой первоклассницы; воспитательница чуть слышно вздохнула, вспомнив свой беглый оргазм под душем перед Наташей. О, если бы девчушка видела ее сейчас. Теперь Вероника не стала бы стыдливо отворачиваться. И почему она застыдилась тогда? Да, надо будет поласкать себя на глазах у Наташи, уже ничего не стесняясь. Пусть посмотрит, да и научится сама. Девочка ведь совершенно невинна, вряд ли она когда-нибудь трогала себя хоть как-нибудь.
Левая рука коснулась пышной упругой груди. Сосок встретил привычную нежность в полной готовности: он стоял, напружинившись, так, что свободно приподымал немного над собой легкую ткань простыни. Вероника сильно сжала это чуть ли не окаменевшее маленькое изваяние, размяла, покручивая его во все стороны, и потянулась к другому такому же застывшему в ожидании напряженному навершию. Игра с сосками стремительно отдалась там, внизу, влажным чувством промокающего нежного разреза. Вероника раздвинула губы посильней и всей ладонью мягко зашевелила в жарком трепещущем пространстве. Клитор заиграл у основания ладони, полный упругий бюст Вероники Сергеевны завибрировал. Наташенька перед ее глазами опять никак не решалась снять трусики… Вот. Вот она приспустила их, так что стал виден миниатюрный треугольник, и принялась гладить себя между ног, глядя воспитательнице в глаза и нисколько не стыдясь своей детской шалости… Нет, не так. Свои узенькие трусики девочка не стала спускать, а лишь слегка оттянула вниз и запустила ладошку под резинку. Трусики на ней были не такие, как в бане, а совсем узкие и почти прозрачные…
Вероника стиснула зубами нижнюю губу, чтобы не вскрикнуть слишком громко, задрожала, стремительно переворачиваясь на живот в скрутившем ее сильнейшем оргазме и, не в силах больше удерживаться, весело, взахлеб, рассмеялась, зарывшись лицом в подушку.
2. Дети. День первый
Детдом находился в радостно-возбужденном состоянии: все уходили в поход на два дня. Еще с вечера были приготовлены палатки и уложены вещи, а ранним утром ребята быстро позавтракали и, выстроившись в цепочку, двинулись в путь. В доме оставались только директор и двое дежурных, Вероника Сергеевна — воспитательница, и Коля с Наташей, которые махали руками уходящим ребятам и явно жалели, что сейчас не находятся вместе с ними.
Но с Вероникой Сергеевной скучать не приходилось. Увидев пригорюнившихся ребят, она рассмеялась по привычке:
— Ну, что носы повесили? Не проводить же нам целых два дня в печали! Хватайте полотенца и побежали на речку купаться!
И Коля с Наташей подумали, что не так уж плохо остаться дежурить с веселой Вероникой, и через несколько минут они уже втроем неслись на пляж их маленькой речки. Солнце только входило в свою по-летнему яркую силу, было не жарко, но очень-очень тепло. Быстро прогревающийся песок разлетался песчинками под босыми ногами, почти не оставляя на себе следов. Стаи недоуменно таращившихся кузнечиков перепрыгивались в траве под неугомонный стрекот прочих насекомых.
На берегу Вероника Сергеевна сняла юбку и легкую блузку, и осталась в маленьких кружевных трусиках и в лифчике. И раздевающаяся Наташа тут же вспомнила, как приятно было смотреть на это стройное и упругое, загорелое, а местами совсем белоснежное тело, когда Вероника Сергеевна была совсем обнажена…
А вот Коля никогда еще не видел любимую воспитательницу раздетой до трусов и лифчика. Такое неожиданное счастье свалилось на него в первый раз! О чем он думал за минуту до этого, когда бежал по песчаной дорожке, было непонятно: ведь не предполагал же он, что Вероника Сергеевна будет купаться прямо в платье. Да, не предполагал — он вообще тогда думал неизвестно о чем — и теперь прекрасное полуобнаженное тело просто ошеломило его. Несколько мгновений он просто смотрел на Веронику Сергеевну, не отрывая глаз… И вдруг почувствовав, как что-то шевельнулось в трусах, и боясь быть уличенным, быстро кинулся в прохладную воду, немедленно и спасительно охладившую его пыл.
Целый день они купались, играли и загорали. Особенно всем нравилось гонять в ловита на берегу и по мелководью. Трудней всего, конечно, приходилось Наташе, как самой младшей. Но, во-первых, она оказалась не только самой маленькой, но и самой ловкой, особенно когда приходилось уныривать на глубину. Никто ее в ловах долго и не держал, чтобы было одинаково интересно всем. Коле нравилось ловить Веронику Сергеевну, прикасаясь к ней невзначай эрегированным членом. Она хоть и бегала быстрее всех, но воды боялась и заставляла обоих вылезать на берег: «А то я так не буду играть!»
А ближе к вечеру, когда солнце палило уже не так жарко, Наташа с Колей сбегали за «сухим пайком», как назвала Вероника бутерброды с маслом и сыром в сопровождении нескольких бутылок молока, и все втроем после легкого полдника, успешно заменившего обед, блаженно растянулись на горячем песке.
— Наташ, ты умеешь делать массаж? — спросила Вероника, лежа на животе, — было лень даже пытаться приподнять голову от рук, так было хорошо на этом прогретом солнцем песке лежать абсолютно не двигаясь.
— Нет, я только «рельсы-рельсы» знаю! —
