О чём молчит Ласточка - Катерина Сильванова
Панельки сменились дореволюционными величественными домами, под колёсами автобуса вместо асфальта загрохотала брусчатка. Харьков напомнил Володе Москву — широкие проспекты, помпезная советская архитектура, промелькнула даже постройка, похожая на сталинскую высотку.
Несмотря на то, что приехали за полтора часа до назначенного времени, на площадке у проходной уже было многолюдно. Едва они с Леной прицепили к рубашкам красную цифру «5», как на них набросились родители с путёвками. Но эта суета не расстраивала Володю, даже наоборот — веселила, а вот кошмар начался в автобусе.
На удивление быстро рассадив ещё более или менее спокойных детей по местам, — девочки спереди, мальчики сзади, — тронулись. Чтобы занять ребят, Лена достала заранее заготовленные плакаты с нарисованными на них грибами, ягодами и другими растениями и стала спрашивать, что изображено. И если девочки отвечали, некоторые даже увлечённо, то мальчишки не обращали на Лену никакого внимания. Володя догадался, что уехать в лагерь сидя ему, видимо, не судьба, встал с места и пошёл в заднюю часть автобуса успокаивать ребят.
Кто-то зарыдал в голос, зовя маму и воя, что хочет домой.
Пчёлкин бегал по салону, подначивая ребят открывать окна с обеих сторон автобуса, когда Володя пять минут назад просил открывать только с одной стороны.
Володя поймал хулигана, усадил его впереди, рядом с Леной, и потребовал закрыть окна. Пчёлкин надулся:
— Не хочу я с девчонками сидеть! — но вроде бы притих.
Только Володя выдохнул, как ещё один гиперактивный мальчик Олежка бросился раздавать ребятам яблоки. Все принялись ими хрустеть, и только Володя сел на своё место и перевёл дух, как некоторые начали кидать огрызки в окно. Володя снова вскочил, пошёл закрывать окна и забирать у детей мусор, чтобы выбросить потом, на зелёной остановке. Лена продолжала стоять с плакатом и, надрываясь, перекрикивать мальчиков.
Володя надеялся, что передохнёт — хотя бы от криков — на остановке, но нет. Стоя, прикрывал проход между автобусами, с завистью смотрел на других вожатых, чьи подопечные, может, и менее послушные, но старше, то есть не такие дикие. А некоторые из его «дикарей» тем временем зачем-то пытались выскочить на шоссе, по которому редко, но проезжали автомобили. Володя с Леной сначала прикрикивали, но дети их не слышали, и Володя плюнул и, оставив Лену одну, пошёл за руки вытаскивать мальчишек обратно к автобусам. И вовремя — один из них, Саша, едва не свалился под колёса внезапно появившейся машины, но Володя успел вытянуть его на обочину. Балагур получил выговор, покраснел и извинился, его жизни и здоровью ничего не угрожало, а вот Володю начало трясти.
Наконец подъехали к лагерю. Выгрузились без происшествий, но оказалось, что весь салон автобуса завален фантиками и огрызками. Водитель потребовал уборки — убираться пришлось Володе.
Лена только-только получила ключи, и, едва замок щёлкнул, как весь отряд, с вожатыми в том числе, лавиной занесло в спальни. Мальчишки завалили постели вещами и начали спорить, кто какую кровать займёт. Чуть не дошло до драки.
Перед тем как уйти в спальню для девочек, Лена прохрипела сорванным голосом:
— Ни один пункт инструкции не выполнен, Володь. Ольга Леонидовна где-то рядом, я её голос слышала. Если не успокоим, вечером нам головы оторвут.
— Я попробую утихомирить своих, а ты давай своих.
— Ладно, — простонала Лена.
Володя устало попросил ребят угомониться, и они внезапно притихли. Володя сам не понял, как так у него получилось — неужели они увидели вымотанного, расстроенного вожатого и пожалели его?
Но не успел он даже толком перевести дух, как пришла пора строиться на линейку. И всё началось по новой: строились плохо, толкались, спорили, кричали. Особенно Пчёлкин, который, ко всему прочему, пытался сбежать то на карусели, то в кусты, в дебрях которых рос репейник.
Володя и сам не понял, когда линейка успела закончиться — он слышал, но не слушал, что говорят директор и воспитательница со сцены, на автомате пел гимн пионерии, возведя руку в салюте. А сам нервно бегал глазами по толпе, пересчитывая макушки ребят из своего отряда.
* * *В середине первого дня добрая половина лагеря была занята одним общим делом — подготовкой к дискотеке в честь открытия смены. Кто-то украшал эстраду, кто-то вешал гирлянды на росшие вокруг площади деревья, а Володе поручили подключить музыкальную аппаратуру.
Только он с ребятами принёс из кинозала колонки, как на площади разразился натуральный скандал.
Увлечённый своей задачей, Володя не застал его начало, поэтому не понял, что именно произошло и почему. Увидел лишь, что в дальнем углу возле старой раскидистой яблони собралась толпа, и услышал из самой гущи крик Ольги Леонидовны:
— А с ним другие методы не работают! — кричала на кого-то старшая воспитательница. — В первый же день устраиваешь погром в столовой, теперь вот ломаешь гирлянды!
— Это случайно вышло, я не хотел!
По-видимому, это оправдывался Конев. Володя обернулся. Сосредоточив всё своё внимание на проводах, он не сразу сообразил, кто такой Конев. Сначала подумал, что Конев — это рыжий парень со шкодливой улыбкой на конопатом лице, потому что второй выглядел уж очень взросло, так что Володя мысленно записал его в подвожатники. Но нет: всё оказалось наоборот.
— Опять Юрец получит по первое число, — посочувствовал «подвожатнику» Ваня из первого отряда.
— Сам виноват. С чужим имуществом надо быть осторожнее… — нравоучительно подметил Володя и только собрался вернуться к работе, как непривычно жалкий писк Ирины заставил его прислушаться.
— Он — мальчик творческий, ему бы в кружок поактивнее, — говорила она Ольге Леонидовне, загораживая Конева собой. — Вот спортивная секция у нас есть, да, Юр? Или вот… театральный кружок открылся, а у Володи как раз мальчиков мало…
Володя аж уронил провод от цветомузыки. Хулиган? К нему-то, новичку, записывают в кружок хулигана? Ещё
