Отец - Мясоедов

ОТЕЦ

После смерти жены мне не хотелось жить. Одно только удерживало меня в этой жизни — моя дочь Катя.

Я стал молчалив. Как робот ходил на работу, и механически выполнял все действия.

В этот день я, как обычно пришел домой, и не раздеваясь, упал на кровать. В спальню зашла Катя и позвала меня ужинать. Я отказался.

Очнулся оттого, что кто-то тряс меня за плечо. Открыв глаза, увидел перед собой Катино лицо.

— Не спи в одежде. Разденься, так будет удобнее, — сказала Катя.

Я послушно встал и разделся.

— Давай я сделаю тебе массаж, — надоумила Катя.

Я послушно лег на кровать. От мягких поглаживаний по спине я сам не заметил, как провалился в спокойный сон.

В эту ночь я наконец-то нормально выспался.

Проснувшись, я обнаружил что Катя лежит рядом. Ее голова покоилась на моем плече. «Как она похожа на мать», — подумал я. На Кате была надета тонкая сорочка, сквозь которую просвечивали темные окружности сосков. Внизу сорочка сбилась, и я увидел белые кружевные трусики. Из под них выбивались курчавые волосики. Я почувствовал, что возбуждаюсь от этого зрелища. «Это же моя дочь, дочь!», — думал я, откры глаза и любуясь мягкими изгибами молодого тела.

— Я прилегла рядом и сама не заметила, как заснула, — сказала она.

Быстро вскочив, убежала готовить завтрак.

Умывшись, я вышел на кухню. Катя накрыла на стол. Она не переоделась, и все еще была в своей сорочке. Я пытался не смотреть, но взгляд постоянно возвращался к ее колышущимся грудям, просвечивающимся через тонкую ткань. Катя не замечала мои взгляды.

Быстро позавтракав, я пошел на работу.

Вернулся поздно. Тихо зашел, разделся и лег в кровать. Зажег свет. И увидел стоящую на порогу Катю.

— Мне страшно одной. Можно я лягу с тобой? — робко спросила она.

Я молча откинул край одеяла. Катя легла рядом и прижалась ко мне. Очень скоро я услышал ее ровное дыхание. Но сам не мог заснуть. Горячее молодое тело возбуждало меня. Оттого, что это моя, возбуждение становилось только сильнее. Дочь зашевелилась во сне. Прижалась ко мне сильнее, а одну ногу перекинула через меня так, что ее бедро оказалось прижато к моему возбужденному члену. Я замер. Почувствовал, что сейчас кончу. И действительно, стоило Кате слегка провести бедром по моему орудия, как из него хлынул поток и стал заполнять трусы.

Осторожно я высвободился из Катиных объятий и сходил в ванну, вымыл следы и переодел трусы. Вернувшись, я заснул.

* * *

Теперь Катя стала спать со мной. Чтобы иметь возможность спать, я вернулся к привычке детства. Стал вечерами дрочить — так уж приходилось.

Однажды, придя домой раньше обычного, я открыл дверь. В ванной шумела вода. Катя купается! Услышал стон. Тихо подошел к ванной. Дверь была закрыта не полностью, и у меня появилась возможность заглянуть внутрь. Дочь стояла спиной ко мне — под струями воды. Одной рукой она гладила груди, другая была между ног. Катя постанывала и крутила попой. Такого совершенства я никогда не видел. «Моя девочка, оказывается, тоже ищет выход своему сексуальному напряжению», — подумал я. Тут Катя оперлась рукой о стену, сдавленно застонала, — это было, скорее, всхлипывание и, по-видимому, девшка испытала скромный девичий оргазм.

Я осторожно разулся в прихожей и, зашумев, сделал вид, что только что вошел.

А Катя сделала вид, что ничего не слышит.

Что было делать с эрекцией?

* * *

Было раннее субботнее утро. Я проснулся и лежал, наслаждаясь тем, что не надо вставать и ийти на работу. Глядел на лежащую рядом Катю. Она лежала на животе. Коротенькая сорочка задралась, и я мог любоваться полушариями ее попки. Вдруг понял: на ней нет трусиков. Меня бросило в жар. Неужели в последнее время она спит со мной без трусов? Не знаю, что на меня нашло, но я не мог сопротивляться внезапно пришедшему порыву. Осторожно опустил ладошку на теплые округлости Катиной попки. Кожа была гладкой и нежной. Спохватившись, быстро убрал руку.

Лежал. Мысли потоком бежали в голове. Не мог избавиться от образа ее полупопий, стоящих у меня перед глазами. «Это моя дочь, но она так сексуальна. Кажется, я повторяюсь».

Мысль преследовала меня уже четвертый день.

Я не знал, что делать.

Катя открыла глаза. Заметив, что сорочка задрана до пояса, она густо покраснела и поправила ее.

— Доча, ты прекрасна, — не смог удержаться я от банальной реплики.

Катя смутилась еще больше. Она прижалась к моему плечу, и я обнял ее. Моя рука нежно гладила ее спину Но первый порыв прошел, и я уже контролировал себя. Эякуляция, случившаяся накануне, вряд ли повторилась бы.

* * *

Вечером я выкупался, и мы пошли в спальню. На мне был надет только халат. Катя предложила сделать мне массаж. Я приспустил его и, обнажившись до пояса, лег. Катя стала массировать спину, втирая масло. Ее руки нежно скользили по моей спине и пояснице. Я чувствовал, как ее руки с каждым разом опускаются все ниже и ниже.

— Давай я тебе и ноги помассирую, — сказала Катя и сдернула с меня халат. — Ой, — вскрикнула она, — я не знала, что ты без трусов.

Но обратно халат она не положила, а стала продолжать массажировать. Обработав ноги, стала оглаживать ягодицы.

Я лежал и не знал, что предпринять. Меня столь откровенно ласкала моя собственная дочь.

— Давай теперь грудь помассирую.

Я перевернулся, прикрыв тканью толстый напряженный член. Катя стала натирать маслом мою грудь. Ее руки опускались все ниже и ниже. Я уже просто дрожал от возбуждения. Катя, видимо, тоже возбудилась. Я видел, как сквозь ткань сорочки проступают ее эрегированные соски.

Дойдя до пояса, Катя остановилась в нерешительности. Я видел, что она и так сильно смущена. Но возбуждение толкало девушку вперед. Решившись, я просто откинул прикрывающую мое орудие войлок — или вельвет? Словно ожидавшие этого, Катины руки двинулись вниз. Стоило им только охватить каменный ствол, как я окунулся в пучину блаженства. Катя нежно двигала рукой вдоль стержня.

Я просто лежал и смотрел на свою дочку. Как бы очнувшись ото сна, дочь покраснела и убежала. Вернулась с полотенцем и вытерла сперму с моего живота. Глаза были опущены. Видимо, Кате было стыдно.

Еще бы. Кончив, и став невольной свидетельницией эякуляции отца, девушка чувствовала себя неловко.

Катя кинулась мне на грудь и прижалась.

— Ты не сердишься на меня? Я такая плохая, — прошептала она.

Я обнял ее.

— Не сержусь. Как