Обещаю быть твоей
Я сглатываю. Конечно. Как я и думала. Я не нужна ему, но он мне поможет? Неужели действительно сдержит слово?
— Что я должна буду сделать?
Это неважно. Совсем. Даже если он попросит никогда больше не появляться в его жизни — я исполню эту просьбу, потому что мне в его жизни и правда не место.
Он не отвечает. Делает ко мне шаг, зарывается ладонью в мои волосы, притягивает к себе и целует. Жестко, сильно, с каким-то отчаянием. Я прерывисто выдыхаю ему в губы и отвечаю на поцелуй. В глазах становится влажно, потому что я и подумать не могла… да и не думаю. Это же… ничего не значит? Вот этот поцелуй-отчаяние… у него там ребенок и… жена.
Богдан меня отпускает. Отходит на пару шагов, возвращается к столу и берет стакан. Выпивает оставшийся виски. Он что… запивает наш поцелуй? Или стирает мой вкус у себя во рту алкоголем?
На глаза наворачиваются слезы.
Не понимаю, зачем он так. Чтобы унизить, ростоплать? Указать мне на место?
— Я уже сказал, что помогу тебе.
— Что я должна буду делать? — спрашиваю дрожащим голосом. — Это и был твой ответ? В поцелуе.
— Почти, — отвечает Богдан. — Я хочу, чтобы ты озвучила мне, чего хочешь.
— Я хочу свою жизнь обратно. И отомстить Игорю.
— Наши желания совпадают, — кивает Богдан. — Но я вынужден спросить… ты ушла тогда к нему? Или он тебя запугал?
— Запугал, — отвечаю честно, потому что теперь не вижу повода врать.
— А потом? — Богдан усмехается. — Спала с ним по привычке?
— Я не… мы не разу не спали! — возражаю, замечая, как выражение лица Богдана с презрительного меняется на удивленное.
— Надо же… сыграли на отлично, я поверил.
— Послушай, я… я не хотела врать. Он угрожал Ромой, Тимофеем, всеми, кто мне дорог. Рисковать побоялась и выполнила то, что он требовал.
— И что он требовал?
— Бросить тебя.
Богдан усмехнулся. Сглотнул, налил себе еще виски и отпил.
— Не веришь в меня, значит, — произносит с какой-то обреченностью. — Предпочитаешь соврать, уйти, сделать мне больно и в итоге оказаться здесь. Какого черта, Лера? — он взрывается за секунду. Совершенно неожиданно для меня. — Ты могла мне рассказать. Дать знать хоть как-нибудь. Я бы всех защитил.
— Прости.
— И всё? Прости? И что я должен сделать? Поверить? А если он завтра придет и скажет, что убьет меня, ты что сделаешь? Ноги перед ним раздвинешь?
— Замолчи, — прошу, вытирая скатывающиеся по щекам слезы.
— И не подумаю, — возражает Богдан. — Вдруг ты завтра решишь снова сказать, что влюбилась? Что я тогда должен сделать? Поверить и отпустить или нагнуть тебя на этот стол и…
— Тш-ш-ш, — я прикладываю ладонь к его губам. — Извини меня, пожалуйста. Прости. Я больше никогда тебе не буду врать.
