Ровно в полдень - Робертс Нора
— Вам было только девятнадцать, когда это произошло. И вы собирались стать кадровым военным.
— Да, я хотел повидать мир, поучаствовать в сражениях. Но после смерти Филли… я решил вернуться домой.
— И спустя два года поступили в отряд конной полиции.
— Все так, — Санчез пристально взглянул на Фиби. — А в чем дело, лейтенант? Человек, убивший сестру, до сих пор в тюрьме. Или он сбежал?
— Нет. Офицер Санчез, где вы были прошлой ночью? Между одиннадцатью и тремя.
— Я скажу вам, — спокойно заметил тот, — но я должен знать, почему вы спрашиваете. Я хочу знать, почему вы спрашиваете, где я был в то время, когда на кладбище взорвали человека.
— Я спрашиваю вас именно потому, что на кладбище взорвали человека.
— Какое это имеет отношение ко мне?
— Разрешите мне для начала спросить вас вот о чем. Кто спас вашу племянницу в тот день, когда была убита ваша сестра?
— Я ведь говорил вам. Эти ублюдки убили Филли и попытались сбежать. Они спрятались в гараже вместе с Мариссой, заперлись там. Копы окружили гараж и заставили их отдать ребенка.
— Кто уговорил их сдаться? — настаивала Фиби.
— Копы.
Лошадь Санчеза мотнула головой, заслышав в его голосе нотки нетерпения.
— Копы спасли Мариссу. Те ублюдки — разве их можно назвать мужчинами? Что это за мужчины, которые способны убить мать, которая пытается защитить своего ребенка? Копы спасли Мариссу. Вот почему я коп.
Нет, подумала Фиби, это явно не тот человек, которого они ищут. Взглянув на Лиз, она поняла, что та думает так же.
— Я вела переговоры об освобождении вашей племянницы.
— Вы? — на щеках Санчеза проступил густой румянец. — Я не знал, что с ними велись переговоры.
— Вы не интересовались деталями?
— Я… когда я сюда приехал, все были в шоке. Никто не мог об этом говорить. Потом мне пришлось уехать — чтобы уволиться из части. Затем я вернулся, но уже ни о чем не спрашивал. Не хотел еще раз переживать все это. Я хотел…
— Хотели стать одним из тех, кто спасает чужие жизни, кто помогает людям, попавшим в беду.
— Да, мэм. — Мгновение помедлив, он кивнул Лиз. — Вы спрашивали, где я был прошлой ночью. У своей подружки. Здесь, — Санчез достал ручку и блокнот, — здесь ее имя, адрес и телефон. Еще какие-то вопросы?
— Нет, достаточно. Благодарю вас, офицер.
Когда Фиби забрала у него листок, Санчез полез в карман и достал оттуда свой бумажник.
— Мариссе уже десять. Целых десять лет. Вот ее фотография.
Он раскрыл бумажник, и Фиби взглянула на изображение темноволосой и темноглазой девочки.
— Настоящая красотка.
— Она очень похожа на свою мать. — Убрав бумажник, он протянул ей руку. — Спасибо вам, от моей сестры.
— Странная штука жизнь, — заметила Лиз, когда они возвращались к машине. — Ты никогда раньше не встречалась с этим парнем, не разговаривала с ним до сегодняшнего дня, но изменила весь ход его жизни. И все из-за одного поступка, который ты совершила пять лет назад.
— Пожалуй. Но верно и то, что своеобразное восприятие другого моего поступка привело к гибели двух человек.
Заметив, что Фиби смотрит в направлении собственного дома, Лиз тут же поинтересовалась:
— Хочешь зайти? Проверить, все ли в порядке?
— Нет. Давай поговорим с мужем Филиппы — чтобы уж совсем покончить с этим делом. Затем отправимся к Брентайну.
Делрей оказался приятным мужчиной с мягким и доверчивым взглядом. Трудно было поверить, что такой человек способен убить даже паука — что уж там говорить о других людях.
А вот Джошуа Брентайн произвел на Фиби совсем иное впечатление.
Для начала он заставил их двадцать минут прождать в приемной. Окна комнаты выходили на реку, и Фиби могла видеть, как с северо-востока надвигаются темные тучи, по цвету похожие на застарелые синяки. Вот-вот должна была начаться гроза.
Затем лощеный помощник Брентайна провел их в кабинет, убранство которого наводило на мысль о великосветской гостиной.
Сидевший перед ними человек был уверен в себе и отличался изысканностью манер. Блестящие волосы были зачесаны назад, открывая высокий аристократический лоб, а в острых, ястребиных глазах не было и тени на улыбку, которая кривила сейчас его губы.
— Прошу извинить меня за то, что заставил вас ждать, — поднявшись из-за стола, он махнул рукой, предлагая им сесть. — У меня сегодня крайне напряженный рабочий график.
— Мы не отнимем у вас много времени, мистер Брентайн. Я — лейтенант Макнамара, а это — детектив Альберта.
— Прошу вас, садитесь. Должен признать, ваш визит меня озадачил. Что же нужно от меня двум самым привлекательным представительницам наших правоохранительных органов?
— Недавнее расследование вновь вывело нас на тот случай с ограблением банка, когда была убита ваша жена.
— Вот как? — в голосе Брентайна прозвучало вежливое удивление. — И с чем это связано?
— К сожалению, я не вправе разглашать подобную информацию. В документах указано, что на момент гибели жены вас не было в Саванне.
— Все правильно. Я находился тогда в Нью-Йорке Деловая поездка.
Фиби окинула взглядом его кабинет.
— Должно быть, сам характер вашего бизнеса заставляет вас много путешествовать.
— Это так.
— Кстати, относительно банка, где была убита ваша жена. Насколько мне известно, сами вы в то время держали свои сбережения в другом банке.
— Все правильно. Но я не понимаю, лейтенант, какое это имеет отношение к происходящему.
— Мы просто уточняем детали, и я искренне прошу у вас прощения за то, что вынуждена возвращать вас к таким трагичным для вас событиям.
«Не очень-то похоже, чтобы тебя это хоть чуть-чуть задело, — подумала Фиби. — Бедняга Фолк, тот действительно переживал утрату жены».
— Свидетели утверждают, что у миссис Брентайн был счет в этом банке. И в тот день она пришла туда как раз для того, чтобы снять все деньги и закрыть счет. Было бы хорошо, мистер Брентайн, если бы вы могли рассказать нам об этом, поскольку мы не успели пока получить доступ к бумагам банка.
— Рассказать вам о чем? — пожал плечами Брентайн. — Да, у Анжелы был там свой небольшой счет. Так сказать, на мелкие расходы. Несколько тысяч долларов, и только. По странному стечению обстоятельств она решила забрать их именно в тот день, когда в банк ворвались грабители.
— Вам не было известно об этом счете?
— Я этого не говорил. Я лишь отметил, что это был ее личный счет — что-то вроде небольшой заначки.
— Просто мне хотелось бы понять, зачем жене столь богатого человека заводить свой отдельный счет?
— Полагаю, ей нравилось чувствовать свою независимость.
— Однако, как я поняла из документов, ваша жена нигде не работала.
— Нет, Анжела не работала, — он поднял руку ладонью вверх — жест, свидетельствовавший о его нетерпении. — У нее было много хлопот по дому. Она принимала гостей, участвовала в благотворительной деятельности… Надеюсь, вы извините меня, но я ничем больше не могу помочь вам в этом вопросе. Так что…
— Если позволите, я бы хотела прояснить все сразу, — твердо возразила Фиби. — Этот отдельный счет оказался для меня настоящей загадкой. Не очень понятно, зачем он понадобился вашей жене.
— К сожалению, ни вы, ни я уже не можем спросить об этом у нее.
— Возможно, она хотела купить вам подарок или рассчитывала потратить эти деньги на какое-нибудь безумство. Я и сама поступаю так, если в руки мне попадает достаточно крупная сумма. Наверняка у вашей жены были подружки. С ними мы охотно делимся такими мелочами, которые редко рассказываем своим мужьям.
— Я не в состоянии понять, какое отношение может иметь эта мелочь к чему-то еще.
— Возможно, вы правы. Но я пытаюсь оценить общую картину. Вынуждена признать, что меня раздражают мелочи, в которых я не в состоянии разобраться. Ладно, нет так нет. Мы были бы очень признательны, если бы вы могли сообщить нам, где вы были прошлой ночью — после одиннадцати часов.
Секунд десять он хранил ледяное молчание.
