Соломон. Забытая нежность
Соломон
День был насыщенным и тяжёлым. Закрытие года и финансовые операции требовали внимания с моей стороны. Я проводил последние дни на работе допоздна. Аня добиралась с работы с моим водителем. Я лишь утром подвозил ее к клинике, а Машу заводил в садик. Вот и сейчас ехал домой, взяв несколько папок с отчётами, чтобы вечером немного посидеть в спокойной обстановке. В одной из них, кстати, лежал отчёт на Аниного родственника. Я, честно, не успел ничего ещё посмотреть. Собирался вечером почитать его биографию, прежде чем говорить Ане что-то по этому поводу. Может, там такое чудо в перьях, что и расстраивать лишний раз не следовало. Возможно, и везти эту папку домой не следовало. Но иначе дело до него просто не дойдет. Припарковал машину и вышел на улицу, вдыхая грудью морозный воздух. С мамой я договорился, что завтра они возьмут Машку на выходные к себе, а мы с Аней побудем это время вдвоём. У меня заслуженные выходные, съездим по магазинам, чтобы выбрать подарки для родителей. Посидим где-нибудь, погуляем и ночью не будем ждать, когда беспокойный Гном заснет, и мы смогли бы остаться наедине.
Поднялся на десятый этаж, открыл ключом дверь и вошёл. В доме стояла тишина, но аромат вкусной еды чуть ли не сбил меня с ног. Я прошёл на кухню, не раздеваясь, и положил на край столешницы папки. Подошёл к Ане сзади и прижался к ней, вдыхая приятный аромат ее волос. Руки сами легли на талию, а губы нашли чувствительное место на шее.
– Привет, – протянул я, поворачивая ее к себе лицом.
С макияжем и в этих коротких шортиках она выглядела очень притягательно. Не удержавшись, я впился поцелуем в пухлые губы. Хорошо, что я был завален работой, а то бы так и сидел в офисе, представляя, как все мужчины жаждут внимания моей Ани, и с ума от ревности исходил.
– Ты такой холодный, – Аня задрожала и улыбнусь, выскальзывая из моих рук.
– Да, на улице похолодало.
Я вернулся в прихожую, снял куртку и повесил на вешалку, заглянул к Маше в комнату и направился в душ. Сегодня я решил наплевать на всю работу и побыть с девочками. Последние дни я все чаще и чаще ложился с рассветом. И на выходных я мечтал ещё отоспаться. Да, именно в такой последовательности: сон, Аня, еда, Аня, снова сон, Аня.
– Как прошёл день? – я устало присел на стул.
Аня сама недавно вернулась домой, Степан, мой водитель доложил мне, что ждал ее сегодня около часа, и Машу пришлось забрать раньше. Он ее и развлекал этот час, звонил и спрашивал, можно ли покормить девочку чем-то в Макдональдсе.
– Да, конец года. Помогала бухгалтеру с архивом. И мне так нравится эта работа!
– Я и не рассчитывал на другой ответ! – подыграл и таким же восторженным голосом произнес я.
Действительно, я только сейчас обратил внимание, что Аня всегда и всем была абсолютно довольна. Это я давно не получал от жизни такого кайфа. Хотя нет, конечно, получал. Каждый день по приходу домой, когда видел ее счастливое лицо.
Мы поужинали, Маша снова задавала массу вопросов, и я тихо улыбался, слушая ее размышления, почему у воспитательницы из садика такая страшная и высокая прическа. Казалось, ее интересовало абсолютно все. Все, кроме наших отношений с Аней и переезда сестры в мою спальню. Но не удивлюсь, если не обошлось без воспитательных бесед старшей сестры.
В общем-то, Аня отлично ладила с сестрой и уделяла ей очень много времени. Я даже ни разу не слышал, чтобы она за что-то сильно ее ругала. Маша подбежала к раковине, чтобы налить воды в стакан, но прежде спросила разрешения порисовать красками. Аня дала разрешение, но строго сказала, что уборка в комнате на вечер не отменяется. И после занятий рисованием эта обязанность по-прежнему числится за Машей. Я лишь ухмыльнулся, наблюдая за ними исподтишка. Маша неаккуратно повернулась, задела папки, что лежали на краю и те упали на пол. Несколько бумаг разлетелись в стороны и девочка, зажав рот, сильно охнула и посмотрела на меня виноватым взглядом.
– Я сейчас все подниму. Я не нарочно...
– Маша! – Аня закатила глаза. – Иди к себе, – уже мягче и шумно выдохнув, продолжила:
– Я сама все подниму, не то воду разольешь.
Гном, не желая попадать под раздачу, ретировалась из комнаты. Аня поднялась со стула и подошла к разлетевшимся листам.
– Да ладно, там ерунда. Отчёты и бумажки.
Аня вдруг застыла на месте, а потом подняла с пола фотокарточку, всматриваясь в снимок, и перевела на меня вопросительный взгляд.
– Откуда у тебя этот снимок? – ее лицо сделалось грустным, а я поднял одну бровь и протянул руку взглянуть, что ее там заинтересовало. – Это мамин брат. Ты что-то узнал о нем, да?
Я взял в руки снимок и посмотрел в мужское лицо.
Медленно комната начала погружаться во мрак, а слова Ани расплываться, превращаясь в набор звуков. Я смотрел на снимок человека, который... которого уже не было в живых. И который причинил мне столько боли! Тот самый подонок и мерзавец – конченый наркоман, погубивший мою семью, разрушивший все светлое, что было у меня, смотрел на меня со снимка. Я застыл на месте, чувствуя, как внутри меня разрывались снаряды бомб. Аня что-то говорила, спрашивала, а я так и застыл с этим снимком в руках и не мог пошевелиться. Не мог вдоха сделать и выдоха тоже. Сжал плотно челюсти и словно в замедленной съемке перевел на Аню стеклянный взгляд и мечтал вырвать свое сердце в эту минуту из груди.
