Любовник

Алексей.

Паршивый день. Не задался с самого утра, когда жена объявила о начале критических дней. Она так спокойно об этом сказала, а мне пришлось больше часа лупить по боксерской груше в спортзале, чтобы хоть немного успокоиться.

Иногда мне кажется, что ей все равно. Три года пытаемся завести ребенка, куча обследований и анализов, а ее месячные приходят с завидной регулярностью. Хоть календарь сверяй по ним!

Все врачи разводят руками, констатируя, что мы оба здоровы. Говорят, так бывает. Нужно просто набраться терпения и регулярно заниматься сексом. С регулярностью проблем нет. С качеством секса тоже. Я не мальчик, способен распознать, когда женщина симулирует оргазм. Лена не симулирует, это точно.

Так в чем, мать его, дело?!

На работу еду в самом ужасном настроении. Марина нервно косится на меня, когда приносит кофе. Она работает у меня не первый год, и уже научилась распознавать настроение начальника по одному только взгляду. Быстро прячется за дверью, предпочитая до конца дня не попадать под горячую руку. Правильно делает, но это только еще больше злит.

Встреча с китайцами прошла без результата. Хитрый народ, эти китайцы, соглашаются, не соглашаясь. Угробил на них три часа своего времени, а контракт мы так и не подписали. Теперь придется самому к ним ехать, а я планировал командировку в Испанию.

Но добила меня все-таки родимая женушка. Когда просматривал состояние ее банковского счета, увидел платеж в клинику пластической хирургии. Аванс, мать его! Опять!

И на кой ей операция? Еще одна, блять! Уже были нос, губы, сиськи, даже на жопе подтяжку делала! Что еще?!

- Милая, - решил позвонить, уточнить, - зачем ты перевела аванс в клинику пластической хирургии?

Я и так знаю ответ, но все равно звоню. Потому, что не хочу запрещать ей, я же не тиран.

- Лешенька, я так соскучилась, а тут ты звонишь как раз, - мурчит она в трубку, пытаясь задобрить.

Но я ее слишком хорошо знаю, чтобы вестись на эту манипуляцию.

- Ближе к делу! – рявкаю в трубку.

- Хочу скулы немного подправить, - сознается она. – А то они на фото как-то не очень смотрятся.

Тру переносицу, стараясь держать себя в руках. Но это чертовски трудно.

- Какие, нахрен, скулы? – кажется, что сейчас моя черепушка треснет, раскалываясь пополам. – Зачем это нужно, Лен?

- Ты разве не понимаешь? – она театрально всхлипывает в трубку. – Я хочу быть красивой. Для тебя!

Голова разболелась еще сильнее. Ненавижу, когда женщины плачут. Потому, что ни хрена не понятно, что сделать, чтобы это прекратить.

- А ты совсем этого не ценишь! – добивает меня мое золотце, будто не знает, как я терпеть не могу ее истерик.

- Ты и так красивая, - говорю, пытаясь успокоить. Но правда в том, что бабу нельзя успокоить, если она сама, блять, не хочет успокоиться.

- Вот! – орет она. – Ты совсем меня не любишь, Жданов! Так и скажи, что тебе денег жалко!

Жалко денег? Охренеть предъява! Я на нее столько трачу, что за год этих денег хватило бы голодающим детям Африки!

- Лена, не начинай! – предупреждаю, чувствуя, что уже на грани. Только поссориться не хватало!

- Не начинать, Жданов? Какой же ты козлина! – вопит она и обрывает связь.

Сжимаю телефон в руке, не сразу понимая, что меня только что послали, как сопливого пацана на первом свидании. И что делать? Если позвоню снова, то придется просить прощение, чтобы моя прелестная супруга перестала вести себя, как последняя сука. А я не в том настроении сейчас, чтобы прогнуться настолько. Поэтому швыряю телефон на стол и поворачиваюсь к экрану монитора, пытаясь сосредоточиться на отчете.

Но даже это не выходит. Потому, что за дверью кабинета происходит какая-то возня. Отсюда мне слышны только обрывки фраз и вопли моей секретарши. А потом дверь кабинета распахивается, и на пороге возникает какая-то ненормальная, которую даже Марина не смогла задержать.

- Алексей Иванович не принимает по личным вопросам, - вопит Марина, пытаясь затолкать нахалку обратно в приемную. Но та даже с места не сдвинулась.

Придется вмешаться.

- Марина, - говорю громко, - оставьте нас. Я разберусь.

Марина замирает, поправляет очки и нервно дергает лацканы пиджака, выходит из моего кабинета. Дамочка смотрит в мою сторону и пока молчит. Странно, как для той, кто вломилась только что без стука и без разрешения.

- Я слушаю вас, - откидываюсь на спинку кресла и немного отодвигаюсь от стола.

Она молчит, кажется, немного растерялась. Это даже забавно. Если сейчас не заговорит, выставлю эту сумасшедшую за дверь, как нашкодившую шавку.

Но дамочка оказалась не промах. Уверенными шагами она направилась прямо к моему столу, стуча каблуками и виляя бедрами. Весьма выдающимися, к слову. Вкусными, я бы сказал.

Скольжу взглядом по ее фигуре. Грудь маловата, а вот тонкая талия, перетекающая в широкие бедра – то, что надо. На лице ни грамма косметики, но немного вьющиеся каштановые волосы, скорее всего, натурального цвета, украшают ее не хуже умелого макияжа.

Она подходит прямо к столу, упирается в него руками, чуть прогибаясь в спине. И, если бы не свирепый взгляд зеленых глаз, решил бы, что она пришла меня соблазнить. Даже бровь удивленно поползла вверх от такой наглости. Но, странным образом, злость сегодняшнего дня стала сползать, будто струйкой вытекая из головы и утекая в горячее напряжение в паху.

- И? – спрашиваю, ехидно усмехнувшись.

Как же приятно смотреть на женщину без макияжа, вся эта театральность с боевой раскраской, порядком достала. Кажется, что бабы, собираясь утром выйти в мир, готовятся, как минимум, к роли в голливудском сериале, а, как максимум, к завоеванию Олимпа.

- Вы должны знать, какой беспредел творится в вашей компании, - начала она, и мой взгляд перекочевал на ее губы. Не пухлые, как после уколов или силикона, а обычные, естественные и сочные. Такие только на член нанизывать. Но сейчас не об этом.