Тайная дочь президента
— На пять лет, — окидываю взглядом дочь, задумавшись. — На четыре лучше.
Она худышка.
Когда впервые увидел Веру, сначала подумал, что ей четыре, а не пять.
Что ж, буду исправлять ситуацию...
— Что насчёт продуктов?
— Вер, а ты что кушать любишь? — обратился к дочери.
Везти её в кафе сейчас ни в коем случае нельзя — рискованно, можно засветиться.
— Кашу манную! Со сгущёнкой, если можно...
О, как скромно.
— И всё?
— Угу… — опустив голову, разглаживает складки на свитерке.
Ну ясно, скромничает.
Делаю выбор сам. Заказываю исключительно полезные продукты.
— Йогуртов детских возьми, булочек, фруктов, шоко... А нет! Это под запретом.
— Понял, Владимир Николаевич. Мы выбываем из шеренги, потом вас догоним.
С домом, едой, одеждой, игрушками решили, осталось найти няню, которой можно доверять. Я знаю, кого можно побеспокоить!
Открываю телефонную книгу, нахожу номер Алёны Павловны. Эта золотая женщина мне как мать родная. Она заботилась обо мне, пока мне не исполнилось восемнадцать и я не уехал в Англию учиться.
Она отвечает не сразу. Со второго раза.
— Вовочка?
Близкие зовут меня Влад. Для очень, очень близких я Вова, ну а для подчиненных и коллег — Владимир.
— Здравствуй. Что делаешь?
— В аэропорту, рейс задержали. С отпуска пытаюсь вернуться. Дай бог завтра утром прилететь.
А вот это не очень хорошо.
— Ты мне очень нужна. Не представляешь даже насколько. Я тебе сейчас чартерный организую, свой самолёт пошлю.
— А что случилось? Что за спешка такая? — удивляется она.
— Не телефонный разговор. Завтра всё расскажу.
Пожалуй, всё же подстрахуюсь и вызову свой личный самолёт Алёне.
— В общем, жди, буду звонить.
Отключаюсь, нахмурившись. По телу проносятся волны волнения.
Похоже, сегодня я останусь с дочкой один на один… Что-то страшно становится. Пока не представляю себя отцом. Боюсь оступиться, сделать что-то не так и разочаровать Веру.
— Господин, почти приехали, — докладывает охранник, — готовимся к высадке.
— Ура! — радуется Вера, быстро застёгивая пуховичок и натягивая шапку на пышную копну волос.
С молнией что-то пошло не так, Вера не смогла её застегнуть — в замочек попала ткань и молния ни за что не поддавалась.
— Подожди, давай помогу, — осторожно высвобождаю ткань из собачки. Застёгиваю.
— Спасибо вам, — она улыбается, показывая мне очаровательные ямочки, грудь в тисках сжимает от умиления. — Вы очень хороший человек!
Вроде не такой уже старый, но так и до инфаркта недалеко от переизбытка впечатлений. Не могу эмоций сдержать от её милоты и доброты. Сейчас меня осенило, я понял, Вера, — это самое светлое, что со мной когда-либо случалось. Ни за что с ней не расстанусь и никому её не отдам. Наверно потому, что родственные души. И это мы на ментальном уровне чувствуем.
Всё же удивляюсь тому, какая она хрупкая с виду, но сообразительная внутри. Вера точно интеллектуально-развита не по годам. Уникальный ребёнок с большими способностями. Я ведь сам был таким. В три года уже знал алфавит, цифры, читал по слогам и писал. Даже начал с репетиторами изучать английский. Заговорил рано и пошёл тоже рано. Ко всему окружающему проявлял сильный интерес.
Уверен, Вера бы тоже такой была, если бы с ней занимались, но её блудливой мамаше было на дочь, похоже, плевать.
— Ну что, выходим. Давай ручку, пойдём смотреть новый дом.
Охрана даёт сигнал, только после этого мы выходим. Пока я осматриваюсь, Вера немного отстаёт. Мы прибыли в частный посёлок, который находится за городом. Здесь чисто, уютно, белым-бело. Главное, тихо, а значит безопасно.
На улице сейчас тихая, снежная ночь. Ветер стих, на небе из-за облаков выглядывает яркая, полная луна. Весь посёлок тонет в снегу, который искриться серебром от света луны. Дорожка к калитке дома расчищена, а на клумбах снега по колено. Мне здесь нравится!
Впереди виднеется забор из красного камня, припорошённый снегом, металлическая калитка. За ней выглядывает крыша двухэтажного, средней величины, дома. Вдоль забора, слегка накренившись, стоят высокие кипарисы, со снежными шапками. Если дёрнуть один такой за ветку и встать под него, думаю, получится снежный водопад.
Оборачиваюсь, отыскивая взглядом Веру. Она ещё топчется возле машины. Быстрым шагом направляюсь к ней, ибо переживаю, что замёрзнет.
— Вера, пойдём в дом. Холодно сегодня. Пойдём, ужин готовить. Скоро тебе привезут подарки.
Малышка поворачивается ко мне лицом, в её глазах я вновь вижу ту самую печаль, которую видел в больнице, в момент, когда она смотрела на мать в реанимации.
— Я видела, как вы на маму мою смотрели… Даже за руку взяли. Вы её любите?
Трудно сказать.
Любил…
Вот только она меня нет.
Но разве я могу сказать это ребёнку?
— Мне стало её жаль.
— Вы мне нравитесь! — внезапно встрепенулась она. — Я хочу, чтобы, вы стали моим папой! Когда моя мама выздоровеет, я хочу, чтобы вы поженились.
Чуть не давлюсь слюной.
А затем испытываю мощную волну жара, охватившую всё тело, до самых кончиков волос.
Это как удар молнии…
Как полостная операция без анестезии.
То, с какой отчаянной интонацией произнёс эти слова этот бедный ребёнок.
Неожиданно, я чувствую, как моей руки касается что-то такое крошечное и маленькое. Малышка берёт меня за руку, пытаясь переплести свои маленькие пальчики с моими, жёсткими и шершавыми.
На секунду я вообще обо всём на свете забываю, потому что это настолько тёплые, непередаваемые ощущения, что мне кажется, что такой здоровый и бесчувственный кусок титана, как я, сейчас пустит слезу.
Она дёргает меня в сторону, тыча пальчиком на заднее стекло машины:
— Вот, смотрите! Это я, это мамочка моя, а это… вы.
Цепенею. Мир плывёт перед глазами.На запотевшем стекле я вижу троих человечков. Два побольше и один крошечный. Они все втроём держатся за руки и улыбаются. Внутри большого, красивого сердца…
