Истинная для Ледяного Дракона. Княгиня Южного предела.
Не ожидала снова увидеть невесту князя. Пугаться ещё больше сил нет.
Леди Альва одной рукой толкает меня так, что я отлетаю в сторону и чудом удерживаюсь на ногах, а из другой у неё вырывается тёмно-синий поток.
Поворачиваюсь: чудовище, которое чуть не позавтракало мной, теперь напоминает муху, застрявшую в янтаре, только янтарь тёмно-синий, а тварь не совсем в него вплавлена. Она двигается, но в ограниченном пространстве.
– Бежим, если хочешь жить, – рявкает Альва, хватая меня за предплечье.
Но тут же шипит и отдёргивает руку, пытаясь понять, что её обожгло.
Саламандра замирает, но язычки пламени некоторое время ещё колышутся, а потом втягиваются в ноздри.
Альва ахает, но уже не от боли. Смотрит на браслет, на меня, снова на браслет. Её глаза округляются.
– Кто надел это на тебя?
– Князь, – отвечаю я мрачно, пряча руку за спину.
– Но наверняка с подачи Вальгарда, – говорит Альва как бы самой себе.
И тут же добавляет с неподдельным восторгом в голосе:
– А ты полна сюрпризов, иномирянка. Тебе хоть сказали, что это?
За одним вопросом последует другой, третий, а я не спешу никому доверять, даже той, которая только что спасла меня. Леди Альва – убийца, и мне это хорошо известно. Едва ли она прибежала защищать меня из любви к людям. Лучше уж я промолчу.
– Нет, – отвечаю я, изображая глубочайшую обиду. – Мне никто ничего не спешит сообщать. Возможно, эта штука типа жучка.
– Кого? – изумляется Альва.
– Это слово из нашего мира. Жучок – это штука, которую ставят на человека, чтобы знать о его местонахождении.
– Не вижу связи между жуками и назначением, о котором ты говоришь.
– У нас они маленькие, и человек обычно не подозревает…
– Ты всё ещё хочешь вернуться в свой мир, – резко обрывает меня Альва, – или поплыла от князя?
Она цепким взглядом изучает моё лицо, ища на нём, по-видимому, знаки влюблённости.
Я мотаю головой и закусываю губу. Сейчас, когда смерть отступила, я думаю о том, что Айварс, насильно надев мне на руку браслет, оставил меня без защиты. И ладно, если бы сам опомнился и успел на выручку. Но нет, в сущности, для него и из-за него я уже погибла. Если бы не его невеста…
– Тогда что ты мнёшься, – рычит Альва. – Идём со мной, мой отец имеет дела с купцами из Междумирья. Найдём мы твой дом.
– Зачем тебе мне помогать? – прямо спрашиваю я.
Вот пусть сейчас скажет, что я ей сразу понравилась, и она решила на всю жизнь стать моей лучшей подругой, и тогда я рвану по коридору в другую сторону.
– Отомстить, – честно говорит леди.
– Тогда зачем спасла? Меня бы тварь сожрала, и косточек не осталось бы.
– Не, – кровожадно ухмыляется Альва. – Разве это месть? До меня дошёл слух, что он считает тебя истинной. Истинная связь со смертью разрушается. Погорюет, да и успокоится. А вот если я помогу тебе уйти в твой мир, то страдания его станут вечными, как у его отца.
Альва неожиданно осекается, словно сказала что-то лишнее, и бросает на меня подозрительный взгляд: заметила ли я её оговорку. Я плохо знаю здешние интриги, но зато прекрасно понимаю, что лезть в них – последнее дело, если хочешь выжить. Отлично я услышала про короля и его страдания.
– За то, что он тебя оставил.
– Это не он меня оставил, – разъяряется красавица. – Это я ухожу, потому что князь, не умеющий даже свои владения защитить от Хаоса, не может быть надёжным мужем. А месть за пренебрежительное отношение. Я дочь герцога Аттерлани, у которого первая очередь на престол. Он был бы королём, если бы не подлый Ингвар. И Айварс, объявив меня невестой, даже образ жизни не изменил, каждую ночь с новой наложницей. Так ты идёшь или нет?
Я молчу, пытаясь переварить всё, что только что услышала. А леди Альва воспринимает это как колебания.
– Как хочешь, можешь оставаться. А мне пора. Я и так из-за тебя задержалась. В Академии становится опасно. Я, конечно, не так беззащитна, как ты, но, если твари прорвутся в целительское крыло, мне со всеми не справиться.
– Постой… те, я с вами.
– Тогда бежим. И побыстрее. Сеть, которой я обездвижила тварь, истончается.
Я оглядываюсь на ледяную стелу, внутри которой шевелится гибрид паука с осьминогом, и мне кажется, что движения его стали значительно объёмнее. Там стало явно свободнее, чем было вначале. Содрогаюсь. Надо бежать. Потом разберусь, что нужно от меня Аттерлани. Она права: если бы хотела моей смерти, то не стала бы вмешиваться, и паук уже дохрумкивал бы мои косточки.
Леди стоит в дверях и нетерпеливо постукивает носочком туфельки, нервно оглядывая пустой коридор.
– Они близко, я чувствую, – отрывисто говорит она, и я слышу в её голосе неподдельный страх.
Это помогает мне принять решение. Через миг мы уже бежим по длинному коридору. Точнее бегу я, а леди едва ли не летит впереди меня, слегка касаясь пола носочками обуви. Я поспеваю с трудом, в боку немилосердно колет.
