Сокровища Айседоры (Сюрприз для Айседоры) - Робертс Нора
– Ты будешь знать больше, когда я вернусь. – Дора отвернулась, чтобы повесить жакет, и вздрогнула, потому что не слышала, как Джед подошел к ней и положил ладони на ее плечи.
– Я не привык стоять в стороне и ждать.
Дора тщательно расправила жакет на вешалке.
– Это я могу понять.
– Я никогда ни о ком так не волновался. Мне это не нравится.
– И это я могу понять. – Дора стянула юбку и аккуратно закрепила ее на другой вешалке. – Со мной все будет хорошо.
– Конечно. – Джед прижался щекой к ее макушке. – Дора… – Но что он мог сказать? Ничто из того, что бурлило в нем, не казалось правильным. – Я буду очень скучать по тебе вечером. Наверное, я привык к тебе.
Необыкновенно тронутая его словами, она улыбнулась и сжала его руку.
– Ты такой сентиментальный парень, Скиммерхорн. Сплошные нежные чувства и цветы.
– И тебе это нравится? Именно это ты ищешь?
Дора погладила его щеку и улыбнулась, но улыбка не достигла ее глаз.
– У меня есть свои чувства, и я могу покупать себе цветы, когда захочу. – Она провела губами по его губам. – У меня также есть свободный час. Почему бы тебе не пригласить меня в постель?
Он был бы счастлив…
– Нам надо работать, Конрой. Надевай халат, и разберем основные правила твоего вечернего поведения.
Надувшись, она отодвинулась от него.
– Я стою перед тобой, можно сказать, в одном кружевном поясе, а ты велишь мне надеть халат?
– Совершенно верно.
– Ты действительно привык ко мне.
26
Ровно в половине восьмого Дора вышла из отеля и села в белый «Мерседес». На сиденье лежала белая роза, из динамиков лилась соната Бетховена. Рядом с охлаждающейся в ведерке бутылкой шампанского стояла хрустальная вазочка с икрой.
Поглаживая щеку розовым бутоном, Дора посмотрела вверх, на окно, откуда должен был наблюдать за нею Джед, затем оглянулась назад и заметила мужчину в сером костюме, скользнувшего в темный седан. Следом за «Мерседесом» седан влился в поток транспорта.
Дора закрыла глаза, скинула туфли, опустила босые ноги на роскошный плюшевый ковер и отбросила все мысли о Джеде.
В следующие несколько часов никто не сможет помочь ей.
Вооруженная бокалом шампанского и тостом с черной икрой, Дора наслаждалась поездкой в горы. При других обстоятельствах она, возможно, заговорила бы с шофером, но сейчас, погрузившись в молчание, готовилась ко второму акту.
Познакомившись с офисом Финли, она была готова к роскоши его дома, но действительность превзошла все ее ожидания.
Подъездная аллея змеей вилась вверх. Здание, словно поддразнивая, то появлялось на мгновение, то вновь исчезало и наконец ослепительно засверкало в последних лучах заходящего солнца – отличная мизансцена.
Дора взяла розу с собой.
Не успела она сполна восхититься медным дверным молотком в форме дельфина, как горничная открыла дверь:
– Мисс Конрой. Мистер Финли просит вас подождать в гостиной.
Через роскошный вестибюль горничная провела Дору в гостиную, предложила бокал вина и тихо вышла.
Доре показалось, что она попала в музей, созданный только для нее. Все экспонаты были необыкновенными. Оставалось лишь таращиться на них, затаив дыхание.
Она увидела свое отражение в роскошном георгианском зеркале, благоговейно провела кончиками пальцев по спинке кресла того же периода, восхищенно уставилась на японского фарфорового тигра, безусловно, работы самого Какиэмона, выдающегося японского мастера XVII века.
Финли застал ее, завороженную коллекцией нэцке.
– Я вижу, вы наслаждаетесь моими игрушками.
– О да. Я чувствую себя Алисой в самом прекрасном уголке Страны чудес.
Финли рассмеялся и налил себе бокал вина.
– Я был уверен, что получу удовольствие, показывая вам свою коллекцию. Боюсь, я слишком много времени провожу наедине с ней.
– Теперь я точно знаю, что не зря прилетела в Лос-Анджелес, мистер Финли.
– Тогда я счастлив. – Он подошел к Доре и легко обнял ее за талию. В его жесте не было ничего двусмысленного, тогда почему по ее спине пробежали мурашки? – Вы разглядывали нэцке. – Он открыл шкафчик и намеренно выбрал одно из двух последних приобретений. – Не все могут оценить юмор и сексуальность наряду с художественностью этого образца.
Тихо посмеиваясь, Дора положила на ладонь обнаженную парочку.
– Но они кажутся такими самодовольными, навечно застигнутыми в момент предвкушения. Трудно вообразить мужественного самурая с чем-то подобным на поясе.
Финли только улыбнулся.
– Однако мне нравится думать, что какой-то высокопоставленный военачальник не расставался с этим нэцке ни в постели, ни в пылу сражения. – Он убрал фигурку в шкафчик. – Экскурсия перед ужином?
Дора взяла его под руку:
– Да, пожалуйста.
Финли оказался эрудированным и приятным собеседником, он вел себя безупречно, но почему-то ей становилось все более не по себе, почему-то казалось, что он ловко и изысканно оскорбляет ее. И дело не в его алчном восхищении своими сокровищами. Это она понимала всегда, но к концу часовой экскурсии она так же поняла, что даже прекрасное и бесценное может пресытить.
– А вот брошь, о которой я упоминал. – Восхищенный возможностью показать ей все украденные сокровища, Финли протянул сапфировую брошь. – Конечно, и сам камень великолепен, но взгляните на эту оправу и прибавьте историю и интригу.
– Она прекрасна.
Словно синий глаз подмигнул ей с изысканной золотой филиграни и сверкающих бриллиантов, прекрасный и трагический. Да, трагический, поняла Дора, потому что никогда больше он не будет украшать женское платье, никогда не будет отражать восхищенную женскую улыбку.
Может, разница между Финли и ею самой именно в этом? Она передавала свои сокровища людям, давала им новую жизнь. Финли надежно запирал свои.
– Говорят, она принадлежала королеве. – Финли пристально вглядывался в лицо гостьи, ища признаки узнавания. – Марии Шотландской. Я часто думаю, не была ли эта брошь на ней в тот день, когда ее арестовали за измену.
– Или когда она спешила к возлюбленному.
– А это принадлежало другой королеве. – Финли показал Доре золотой футлярчик. – Наполеон подарил его Жозефине перед тем, как развелся с нею за то, что она была бесплодной.
– Вы дарите своим сокровищам печальную историю, Эдмунд.
– Пикантность увеличивает их ценность в моих глазах. Безделушки царственных особ стали частью коллекции простого смертного. А теперь прошу к столу.
Суп из омаров и тающая на языке пекинская утка были поданы на лиможском фарфоре и георгианском серебре. В старинных хрустальных бокалах искрился «Дом Периньон», но Дора лишь усилием воли заставляла себя поддерживать непринужденную беседу.
– Расскажите мне о вашем магазине, – предложил Финли. – Должно быть, интересно каждый день покупать и продавать красивые вещи.
– Я это обожаю, но, боюсь, большинство моих товаров не идет ни в какое сравнение с вашей коллекцией. Наряду с антиквариатом я торгую просто старыми вещами… – Она, словно наяву, услышала презрительный голос Джеда: «Хлам», но почему-то успокоилась и чопорно заявила: – Я люблю нелепости.
– О, понимаю. Вы, как и я, цените власть, обладание. Не всем хватает мужества и таланта превратить то, что любишь, в профессию, создать успешный бизнес. Я верю в вас, Айседора. Вы очень смелая женщина.
У «смелой женщины» сжался желудок, и она с трудом проглотила кусочек утки.
– Моя семья считает это упрямством. Неприятно признаваться, но меня очень легко напугать.
– Вы недооцениваете себя. – Финли улыбнулся, глядя на нее поверх края бокала холодными, как нефрит, глазами. – Вы приехали ко мне, а ведь могло оказаться, что Ди Карло действовал по моему приказу. В конце концов, ведь он мой… был моим служащим.
Дора побледнела и резко отложила вилку.
– А теперь я действительно напугал вас. Простите. – Финли рассмеялся и погладил ее руку. – Просто я проиллюстрировал свою точку зрения. Зачем бы мне приказывать Ди Карло вламываться в ваш магазин и красть безделушки, когда я легко мог бы купить их?
