Другая
Что бы не случилось - верь в себя, верь в жизнь, верь
в завтрашний день, верь во всё, что делаешь, всегда.
Билл Каулитц
Я была на пробежке вокруг замка, когда услышала топот копыт и скрип открывающихся ворот, что означало только одно — папочка приехал! Неслась на звук с удвоенным энтузиазмом, а как только завидела отца сразу прыгнула ему на шею.
— Папочка-а! — да, семья меня размягчила, раньше бы ни в жизнь не визжала. Да и в целом мой характер как-то переменился, я прошлая всегда была насмешливой, очень холодной и боязливой, не хотела никого к себе подпускать, а сейчас… Да уж, странные дела происходят.
— Ая? — ласковое прозвище из уст отца звучало как-то совсем по-особенному и отзывалось чем-то тёплым внутри, он оторвал меня от себя и держал на вытянутых руках.
— Она самая! — его реакция была словно бальзам на душу — не зря так старалась.
— Что?.. Как?.. — на меня смотрели два квадратных, голубых, как и у меня, глаза.
— Усердие, самовнушение...
— Бедненькая моя, — папа снова прижал меня к себе, крепко обняв, и погладил по голове.
— Эй, нет бы похвалить дочку! Я ж старалась так! — внезапная жалость оказалось обидной.
— Зачем же себя так мучить? Ради кого? Мужчин? Но это ведь не стоит того, ты им любая нужна!
— Нет, папочка. Может, мужчинам я и нужна, но они мне — нет. Я ради себя. Ты не представляешь, как ужасно ощущать себя беспомощной, никому не нужной...
— Но у тебя же есть я! — теперь обиженным выглядел он, и я почувствовала себя виноватой.
— Да, у меня есть невероятно красивый, сильный, умный и мужественный папа. А я хочу быть невероятно красивой, сильной умной и совсем не обязательно мужественной дочкой для этого папы! Теперь будем самыми невероятными! Никакая принцесска не может похвастаться таким папой!
— Никакой принц, а тем более герцог, не может похвастаться такой дочкой!
Мы сюсюкались ещё минут пять, пока нас вероломно и дерзко не перебили. Ладно, вежливо покашляли, привлекая к себе внимание, и успешно. Я посмотрела на столь жаждущего нашего внимания мужчину и замерла — он был очень похож на отца: те же волосы, глаза, нос. Только чуть-чуть больше морщинок на благородном лбу.
Дядя Дан — сразу всплыло в памяти. Вспомнилось, как он сажал меня на свой трон, а его сыновья ревниво надували губки и отворачивались. А сыновей звали Кэмирон и Джастин. А еще был малыш Роден от новой жены императора — эльфийки (!) Саранион.
— Дядюшка! — я оторвалась от отца и обняла его брата. — А что ты мне привёз?
Честное слово, оно само вырвалось, я не хотела! Даже стыдно стало, но стыд боролся с несвойственным мне детским любопытством.
— Я привёз тебе платья, милая, да, думаю, тебе они будут велики, — тепло улыбнулся мужчина.
Я счастливо рассмеялась: кто бы знал, как мне приятно слышать о платьях, которые мне велики.
— Ничего страшного! — я еще раз его обняла.
— Ая, с тобой всё нормально? Тер Саш сказал, что ты потеряла память после болезни... — взволнованно начал император всея галактики. Ой, просто император.
— Всё отлично! Я почти восполнила все воспоминания! Ну, то есть, я помню только моменты из жизни, проведенные с тобой и папой. Когда увижу братьев, то и их вспомню! — мы шли к замку и разговаривали.
— Ну, тогда ты вспомнишь меня, —- услышала голос из-за спины.
Резко повернувшись, посмотрела на голубоглазого парня лет двадцати, который как-то незаметно шёл следом. Кто же ты?..
— Джастин? — я вытаращилась на высоченного парня. Он был где-то на голову выше меня, широкоплечий, светловолосый. Всё же генетика нас пожалела — все как на подбор.
—- Он самый! — парень улыбнулся.
— Помнится, последний раз, когда мы виделись, я была выше...
— Последний раз, когда мы виделись, дорогая кузина, мне было двенадцать, а тебе восемь, и ты была выше меня на один палец, Кэмирон подтвердил.
Ой, какие мы злопамятные. Я хихикнула, вспомнив, как мы мерились ростом.
Я, этакий румяный пирожочек (между прочим, ещё вполне худенькая, резкое повышение веса произошло после смерти мамы на фоне нервного потрясения и гормонального сбоя), вся в розовом, с рюшечками, и два моих брата. В руках у меня был огромный леденец, которым я била беднягу Стина (так я его раньше называла) с криками: "Я выше! Я!" и громко рыдала. Эх, какие были времена...
— А где Мир? — я осмотрелась, вдруг ещё кого не заметила, но так и не нашла второго кузена.
— А Мир у нас в столице остался, надо же кому-то следить за государством, пока король и первый советник в наглую свалили к малышке Ае.
Я рассмеялась, а дядя Дан грозно показал сыну кулак, на что тот только руки развёл — на правду не обижаются.
Расходиться не хотелось, но я уже опаздывала на занятия, да и мужчины путешествовали верхом, наверняка устали, потому, снова всех переобнимав, удалилась. Такой прилив радости от встречи с близкими — ух!
На политологии долго обсуждали положение в Асманских горах, на грамматике заполняла прописи и читала написанное вслух. На раурейском написала диктант из тридцати слов, оставшееся время мы непринужденно обсуждали погоду на всё том же раурейском. На историю к нам забрела вся троица Дан-Папа-Стин, а у меня зачёт по правителям, мне нельзя отвлекаться. И всё же справилась, а Тера Магдалея похвалила меня напыжившемуся от гордости отцу. Мне было приятно.
А вот после занятий Стин решил утянуть меня на прогулку, и не простую, а верховую! А я ни разу на лошадь не садилась и садиться не планировала. Что же, жизни, как оказалось, плевать на мои планы, потому от прогулки мне было не отвертеться. Брат так просил, что отказать было бы бесчеловечно с моей стороны, да и он обещал страховать меня…
Конягу своего вблизи наблюдала впервые — красивый, но страшный. Точнее мне рядом с ним страшновато, лягнёт ещё! А звали его Лелея, хотя он был самцом. Да уж, Ая была, хоть и доброй девочкой, но очень недалёкой, даже глуповатой. Забавно, раньше я сама была довольно-таки озлобленной, а сейчас вот как себя веду — словно зефирка.
