К тебе через Туманы
«На приятные мелочи»,- так он ей тогда сказал.
Нож сжала так, что костяшки пальцев побелели, и вдруг я услышала невероятное. Эта падаль набралась смелости заговорить со мной.
— Ну, что же вы, юная жрица песков. Кто же старое помянет. Я вижу, моя небольшая коммерческая деятельность вовсе не пошла вам во вред, – его голос пел, столько заискивания и добродушия.
— Заткнись, – прошипела я
— Что же, я так рад увидеть хоть одну живую из вас. Поговаривали, что племя гуронов стерло храм с барханов, похоронив под собой всех вас. Послушниц лишь пленили.
От этих слов я дернулась, как от удара. Потянулась рукой к шее, которую долгие годы стягивал магический ошейник послушания. Мое движение он заметил и правильно все понял.
— О, кажется, я ошибся. Вы, милое дитя, уцелевшая послушница. А еще говорят от гуронов живыми не уходят.
— Не уходят, – мой голос казался таким холодным и пустым. Сердце сжимало кольцо ледяной ярости. Убить. Убить его за все, что он сделал. Уничтожить, даже если это станет последним, что я сделала. Умертвить.
Присмотревшись ко мне внимательно, отчим вдруг вскрикнул.
— Мертвячка!
Его слова, как пощечина, хлестнули по душе, метавшейся в агонии.
— Ну конечно, северянам не понять, а мы видим сразу твою тьму, впитанную с сотней смертей. Ты мертвячка – игрушка вождей гуронов. Жрецы этого племени любят создавать разумных мертвяков, - брезгливо выдохнул Хорудо, обо всем догадавшись. - Ну, конечно, твой зеленый огонь сбивает с мысли. Но мага не обманешь, особенно, такого как я. Ты метрвячка! А твои спутники знают, что сидят за одним столом с трупом? – он внимательно осмотрел мужчин за нашим столиком. - Как много смертей ты впитала, что так живенько выглядишь. Ну, мертвячка, когда в последний раз билось твое сердце. Падаль. Таких, как ты, сжигать на кострах нужно, чтобы не шатались неприкаянными, – он плевался словами, убивая меня морально. - Расскажи своим дышащим друзьям, как пытали тебя гуронские воины. Они резали твою плоть на полосы, или может, заставляли жрать собственное мясо. У вас, храмовных девок, всегда была регенерация что надо. Расскажи своим спутникам, сколько раз ты сдыхала, и жрала ли ты себе подобных. Мерзость. Наверное, твои спутники не знают, что делят стол с падалью. Не заметили, что не дышишь, и не бьется тот кусок мяса, что был твоим сердцем. Расскажи, каково это сдыхать… наверное, это так больно!
— Я живая, - выкрикнула я ему в лицо, - ты слышишь, я все еще живая. Дышу и сердце на месте в отличие от твоего.
— Мертвячка, седая дохлая девка,- издеваясь, гаркнул он во весь голос.
Рванув вперед, я вскинула руку. Моя тьма всклубилась и перенесла меня вплотную к врагу. Меня трясло от такой бешеной ярости. Он еще смеет высказываться на мой счет.
Тварь, мразь, нелюдь.
— Заткнись! - выдохнула я ему в лицо. - Закрой свой рот и не смей оскорблять меня. Да что ты знаешь обо мне!? - в руке я сжимала нож, которым мгновенно полоснула по руке, показывая проступившие красные пятна. – Я живая, а ты умрешь! Я убью тебя, чего бы мне это не стоило.
— Не бери на себя много, храмовница. Ты падаль, мертвячка. Что ты можешь против меня.
Не выдержав более оскорблений, я замахнулась, но кто-то в последний момент выдернул нож из моей ладони и нанес удар в сердце моему обидчику. Теплая крепкая мужская рука обвила за талию и чуть сдвинула в сторону.
— Все, мужик, ты уже высказался, а я услышал все что хотел. А теперь прочувствуй момент. Ну как, нравится сдыхать? – елейным голоском поинтересовался Итан.
Вокруг нас поднималась паника. Крики возня, краем сознания я уловила, что помещение покидают люди. Да и плевать. На все. Я видела лишь умирающего врага перед собой
— Да, прочувствуй момент! – издевательски взвизгнула я с истерическими нотками в голосе. - Ты сейчас умираешь мой названый отец. Расскажи каково это. Больно. Я знаю насколько это больно, чувствовать, как стынет в венах кровь, как холодно при этом становится. Невыносимо холодно. Дыхание сбивается, и ты пытаешься еще хоть раз глотнуть воздуха, но не выходит, и тогда наступает агония. Ты задыхаешься, сердце перестает биться, но смерть не приходит за тобой. Разум все понимает, но не может остановить этот нескончаемый поток боли, и так длится до тех пор, пока рана не затянется и твоя грудь не поднимется для одного вздоха. Знаешь как это тяжело, заставить себя снова дышать, это мука. Хорудо, это такая мука, от которой сходишь с ума.
В его глазах разгорался ужас. Просто, слишком просто. Для него так испустить дух – это милосердие. Моя магия, вырвавшись, бесновалась. Почувствовав свободу, тьма, словно паутина, оплетала пол и стены, лизала ноги убегающих людей. Игралась и проказничала. Еле справляясь с собственным контролем, я подчинила разрастающуюся вокруг тьму, и огромным густым потоком направила ее прямиком в сердце своего обидчика, привязывая его душу к уже мертвому телу.
— Расскажи теперь, каково это быть мертвяком, – выкрикнула я от обиды, что не сама нанесла удар. - Расскажи им, муж моей матери, мой названый отец, каково это быть мертвяком.
Я передразнивала вмиг ожившего врага, выплевывая его же слова. Размахнувшись, Итан снова вонзила нож ему в сердце. Хорудо из племени Айгор смотрел на меня, не веря в происходящее.
— Наоки, это ты? – наконец выдохнул он.
— Не смей! – рассвирепела я, мое тело разбивала дрожь. - Заткнись и не называй меня так, заткнись, слышишь, заткнись. Наоки мертва, ты убил ее ребенком. Теперь я Ниори. Мое имя Ниори.
