Женская месть - Робертс Нора
– Прекрасно, пусть все будет просто.
Он заключил в ладони ее лицо, на этот раз нежно.
– Я люблю тебя, Эдди. Тебе придется привыкнуть к этой мысли, потому что я не позволю тебе отделаться от меня. А теперь успокойся, – Филипп провел рукой по ее груди и накрыл ее ладонью, – и я покажу тебе, что имею в виду.
21
Адриенна приподняла голову с подушки, моргая от солнечного света, потом потянулась. Рука Филиппа поднялась вместе с ее рукой. Звякнул металл. Шокированная, не в силах произнести хоть слово, молодая женщина не могла отвести глаз от наручников, приковавших ее запястье к его руке.
– Мерзавец!
– Мы это уже установили раньше. – Одним резким движением он рванул ее к себе, так что она оказалась лежащей у него на груди. – Доброе утро, дорогая.
Она попыталась оттолкнуть его, но снова упала ему на грудь.
– Что, черт возьми, это значит? – Адриенна с силой ударила его так, что он вздрогнул.
– Это простая предосторожность, чтобы ты не проскользнула в щель под дверью.
Свободной рукой Филипп притянул ее лицо к своему. Его плоть моментально отвердела при одном воспоминании о том, что между ними было.
– Я люблю тебя, Эдди, но не доверяю тебе.
– Сними немедленно это железо!
Молодой человек перекатился на постели так, что их ноги переплелись.
– Я надеялся, что ты позволишь мне заниматься с тобой любовью и доказать, что я способен на это, даже когда одна моя рука закована.
Она проглотила смешок.
– Отложим до другого случая.
– Устраивайся поудобнее.
Он снова опустил голову на подушку и закрыл глаза.
– Филипп, я сказала: немедленно сними это.
– Позже, когда наступит время вставать.
Адриенна опять рванула их соединенные наручниками руки.
– Я не хочу, чтобы меня заковывали, как рабыню.
– Прелестная мысль.
– Я встаю.
– Так рано?
Адриенна поднесла наручник к лицу, чтобы лучше рассмотреть замок. Она подумала, что смогла бы его открыть, если бы у нее была возможность добраться до своих инструментов.
– До того как я познакомилась с тобой, я была ранней пташкой.
При этом заявлении он открыл оба глаза.
– И чего это ради?
Бессильная что-либо сделать, она взобралась на Филиппа.
– Где этот чертов ключ?
– Да ладно, не сердись.
Адриенна внезапное бешеной силой дернула наручники. Она вмиг оказалась на коленях и увидела Филиппа распростертым на полу. Это было большим наслаждением.
– Ну что за спешка? – поморщился он, потирая ушибленное место.
Пытаясь побороть смех, Адриенна отвела волосы от глаз.
– Если уж тебе это так необходимо знать, мне надо в туалет.
– О, так почему же ты не сказала?
Она стиснула зубы с такой силой, что воздух засвистел, вырываясь сквозь них.
– Я не знала, что должна объявлять об этом, пока не оказалась прикованной к тебе.
– Приятное чувство, правда? – спросил он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее.
– Филипп!
– Да, ключ. – Он оглянулся, потом заметил джинсы, брошенные на пол у изножия кровати. – Пошли. – Филипп шагнул к джинсам. Адриенна, чертыхаясь, была вынуждена следовать за ним. – Он в кармане.
Филипп сунул руку в один карман, покопался в нем и, не найдя ничего, обследовал второй.
– Филипп!
– Нет? Ну тогда… – Он бросил джинсы на прежнее место. – Есть у тебя шпилька?
Чуть позже, увидев Адриенну, одетую в свободный свитер и поджаривающую бекон, Филипп залюбовался ею. Она была прелестна и в этом простом наряде, а запах еды дразнил аппетит.
– Что ты делаешь?
– Готовлю завтрак. Кофе горячий.
– Ты умеешь готовить?
– Конечно. Мы с мамой много лет жили без слуг. И я до сих пор предпочитаю заботиться о себе сама.
– И ты готовишь для меня завтрак?
Слегка смущенная, она схватила картонку с яйцами.
– Ради всего святого! Это не такая уж большая жертва!
– Но ты готовишь его для меня, – повторил Филипп и приподнял волосы у нее на затылке, чтобы поцеловать. – Ты меня любишь, Эдди, хотя еще не осознала этого.
Во время еды Филипп старался преодолеть ее настороженность и заставить Адриенну расслабиться. Устроившись у окна, выходившего на Сентрал-парк, они не спеша пили кофе и все еще сидели там, когда начали падать первые хлопья снега.
– Как красиво! Когда я увидела снег в первый раз, то заплакала, потому что подумала, что он не перестанет идти, пока мы все не будем погребены под ним. Потом мама повела меня на улицу и показала, как слепить снеговика.
Адриенна отодвинула пустую чашку.
– Я бы хотела, чтобы у меня было несколько свободных дней и я могла бы побродить с тобой по Нью-Йорку и показать его тебе, но у меня слишком много дел.
– Я не возражаю против того, чтобы поболтаться с тобой.
Она сделала новую попытку:
– Если бы ты мог вернуться через несколько недель, я бы освободилась и поводила бы тебя по музеям, картинным галереям и шоу.
Прежде чем зажечь сигарету, Филипп постучал ею по столу.
– Я приехал сюда не развлекаться, Эдди, а для того, чтобы побыть с тобой.
– Филипп, в конце недели я улетаю в Якир.
Он сделал глубокую затяжку, чтобы успокоиться.
– А вот это нам надо еще обсудить.
– Нет, я не собираюсь ничего обсуждать. Мне жаль, что ты не понимаешь и не одобряешь меня. Но это не имеет… это… ничего не меняет.
Он продолжал смотреть в окно на снег. Мальчик вывел на прогулку целую свору собак. «Прелестная сценка», – машинально отметил Филипп. Когда он заговорил, в его голосе не было ни гнева, ни угрозы. Да он и не хотел, чтобы его слова прозвучали как угроза. Это была простая констатация факта.
– Есть вещи, которые подвластны мне, Эдди. Я мог бы сделать так, чтобы у тебя появились трудности с отъездом из этой страны или тебе просто не удалось бы ее покинуть и тем более отправиться в такое неспокойное место, как Ближний Восток.
Она вскинула голову, и вид ее изменился – теперь она выглядела царственно.
– Я принцесса Якира, не забывай об этом. Если я захочу навестить свою родину, ни ты и никто другой не смогут меня остановить.
– У тебя это здорово получается, – сказал Филипп. В то время как он смотрел на нее, на мгновение в его памяти промелькнуло лицо ее отца, виденное им на фотографии. – Если бы ты собиралась только навестить свою страну, то была бы права. А так я могу тебя остановить, Адриенна, и сделаю это.
– Не тебе решать.
– Сохранить твою жизнь – представь, теперь это для меня самое главное.
– Тогда ты должен понять, что, если я туда не поеду и не сделаю того, что должна, ты можешь считать меня мертвой, потому что для меня это будет равносильно смерти.
– Ты все излишне драматизируешь. – Перегнувшись через разделявший их стол, Филипп схватил ее за руки и заставил посмотреть себе в лицо. – Теперь я знаю больше. В последние дни я провел много времени за чтением статей о твоей матери, кое-что раскопал и по крохам собрал сведения о твоем отце и твоем детстве.
– Зачем ты это сделал?
– Не сердись. Я знаю, что в прошлом тебе было трудно, но с этим покончено. – Он сжал ее руки. – Ты цепляешься за воспоминания, с которыми должна была бы покончить много лет назад.
– Я хочу забрать то, что принадлежит мне по праву рождения и по закону. Я хочу вернуть достоинство, украденное у моей матери и у меня.
– Мы оба знаем, что камни никому не прибавляют достоинства.
– Ты не понимаешь. И не можешь понять меня! – На мгновение ее пальцы сжали его руку, потом отпустили. – Пойдем-ка со мной.
Адриенна повела его из уютного уголка, где они завтракали, через холл в гостиную. Гостиная была обставлена белой мебелью, и стены в ней тоже были белые, и эту белизну только кое-где нарушало несколько ярких пятен. Над мраморным камином, блестевшим, как зеркало, висел портрет.
Он гораздо лучше и точнее передавал красоту Фиби Спринт в расцвете ее молодости, чем любая вырезка из журнала или даже кадры из фильмов, которые он видел. Ее ослепительные рыжие волосы волнами ниспадали на плечи. Кожа была белой, как парное молоко, и эффектно контрастировала с изумрудно-зеленым платьем, облегавшим грудь и оставлявшим открытыми руки и плечи. Полные чувственные губы Фиби, казалось, вот-вот дрогнут в улыбке. А глаза ее, ярко-синие и бездонные, светились обещанием. Мужчина, смотревший на нее, не мог остаться к ней равнодушным, не пожелать ее, не восхищаться ею.
