Ненавижу своего мужа
Ян
Я не знал, как ей сказать. Как сказать своей любимой женщине, которая вынашивает твоего ребенка и которой нельзя волноваться о том, что её отец очень плох? Уже несколько дней папа Софы лежал в больнице, и врачи были настроены не очень радостно по поводу его состояния.
- Ян, как Софа? – Григорий Семёнович постарел на глазах. Осунулся, резко похудел и выглядел крайне болезненным.
- Всё хорошо, отсыпается дома. Не переживайте, приставил к дому дополнительную круглосуточную охрану, чтобы быть спокойным, хоть за то, что Михаил попробует пробраться в дом ещё раз, можно не переживать.
- Вы сильно его там, что ли? – я на всякий случай посмотрел на дверь в палату, закрыта ли она, и проверил углы на наличие камер. Одна камера была установлена, но насколько я в них разбирался, эта модель была без записи звука. Зная, на что способны люди в крайних ситуациях, я на всякий случай встал к камере спиной, чтобы после сказанное мной нельзя было прочесть по губам.
- Он еле выкарабкался, но жить будет. Я ездил туда, и меня еле оттащили. Сказали, что таким его и нашли.
- Проблем не будет?
- Нет, там всё улажено. И весточка уже в его будущую колонию ушла, чтобы если что, «позаботились» там о нём как нужно.
- Софа знает об этом?
- Знает только, что его судят и что он сядет. Про другое решил не говорить. Вчера приходила Катя, приносила деньги, просила смягчиться нам, но я её послал.
- Ты бы повнимательнее с её ухажером, на всякий случай.
- Да я и сам уже понял. Вы то как?
- А чего мне, лежу, отдыхаю, набираюсь сил.
- Софа очень хочет с увидеться, переживает, что что-то случилось.
- Я ей позвоню сегодня, чтобы не волновалась. Я уже не так слаб, могу разговаривать.
- Вы, главное, держитесь, врачей слушайтесь.
Мой тесть лежал в лучшей палате больницы, лечился лучшими врачами, и всё-таки судьба такая штука, что если тебе суждено, то так оно и будет, скорее всего. Врачи обещали выпустить его из больницы примерно через неделю, но сказали, что ему лучше не возвращаться на работу. Еще один приступ он скорее всего не переживет.
Из-за количества работы, дни полетели один за одним. Отца Софы выписали, и теперь у меня было целых два родственника, которым рекомендован постельный режим и отсутствие лишних переживаний. Я что, в прошлой жизни сильно заставлял кого-то нервничать? И на что мне такое испытание?
София
Я опять расплакалась. Стояла перед зеркалом, смотря на себя, и рыдала в голос. Ну как можно было стать таким бегемотом! Где моя талия, где моя попа? Я была такой красивой, а вдруг это больше ничего не вернется? От подобных мыслей мне стало еще более грустно, и я продолжила плакать.
Эта беременность скоро меня доконает. Срок уже подошел, а малышка никак не хочет выходить в этот мир. И меня еще пугали преждевременными родами! Я стала огромной, неповоротливой, не могу сделать почти ничего самостоятельно, даже обувь надеть! А на дворе, между прочим, зима! Еще и кутаться надо постоянно.
Из-за трудностей с одеванием и рекомендованного постельного режима я теперь почти никуда не хожу. Смотрю фильмы и сериалы, читаю книги. Ну как читаю… Иногда прочитаю страницу, а в конце думаю: и что там было написано? Хоть бы строчечку вспомнить. Торжественно подтверждаю, что мой мозг отупел!
Мой управляющий в магазине приходит ко мне два раза в неделю, и мы решаем какие-то рабочие вопросы. С поддержкой Яна дело идет в гору, и бизнес наконец-то перестал быть убыточным.
Единственное, куда я сейчас выхожу, помимо визитов больницы – это дом папы. Эти два конспиратора скрыли от меня очередной приступ отца. Я, конечно, понимаю, почему они это сделали, но немного обидно. Всё-таки я его дочь! А если бы он его не пережил…? Отцу стало немного лучше в последнее время и я очень надеюсь, что он сможет выздороветь и вести хоть сколько-то активный образ жизни. Хотя бы не быть прикованным к своему дому.
Ян зашел в комнату и, как всегда, когда видел меня плачущей, сразу же напрягся.
- Что-то случилось?
- Да, случилось то, что я большая, как гиппопотам.
Он явно выдохнул с облегчением, хотя хорошего в новости о том, что я огромная, как айсберг в океане ничего вообще не было.
- Маленькая моя, иди ко мне – он раскрыл руки для объятий, и я прижалась к его мощному телу.
- Совсем уже не маленькая, во всех смыслах. Я стала огромной и совсем не сексуальной – ещё раз всхлипнув, на этот раз как-то удалось удержать очередной поток слез в себе.
- Это кто тебе такое сказал?
- Никто, я и сама вижу! Да и даже тебя, похоже, уже вообще не привлекаю.
- Вообще-то, ты сама мне сказала, что врач попросил нас убавить пыл. Я сбавил, как смог. – Ян взял мою руку, и переложил её себе на ширинку. Там отчетливо прощупывалось то, что даже мои объятья были для Яна привлекательными.
Я начала водить рукой по его штанам, распаляя его страсть, сама при этом тоже возбуждаясь.
- Ты что делаешь, проказница?
