Замуж с осложнениями
Ну ни фига себе! Ты ещё навытяжку встань и честь отдай! Что ты там такое увидел в базе? Интересно даже.
Азамат посмеивается несколько умилённо.
— Ничего страшного, я понимаю, вы заботитесь о сестре. У меня у самого младший брат есть, так что я вас хорошо понимаю. И знаю, что вид мой доверия не вызывает. Так что вы всё правильно сделали. Я совершенно не в обиде.
Сашка на всё это только мямлит что-то прошу-прощебное, а я так и вовсе ртом мух ловлю. Это я умудрилась выскочить за кого-то настолько крутого и не заметить? Ну я даю!
Азамат снова уступает мне место за буком.
— Какого чёрта ты мне не сказала, что это Байч-Харах?! — шипит Сашка. — Если начальство узнает, что я с ним поссорился, мне таких люлей навешают!
— Я не знала! Я впервые слышу это имя. Чем он так знаменит?
— Ты рехнулась, что ли? Ты ещё спроси, кто такой Кутузов!
Кутузов. Кажется, в школе как-то раз мальчик, который мне нравился, делал по нему доклад. Но я больше смотрела, чем слушала.
Сашка, видя мой бессмысленный взгляд, роняет голову на клавиатуру.
— Он герой обеих джингошских кампаний! Это же каждый мальчишка знает! То есть это, конечно, государственная тайна, потому что наши ни за что не признаются, что использовали наёмные войска, так что высокое начальство будет делать вид, что ничего не знает… Но ты бы хоть поинтересовалась, за кого замуж выходишь, блин!
— Ну-у, меня как-то больше заботило, что он добрый и предупредительный, но если он ещё и герой, то я не внакладе.
Сашка обречённо мотает головой.
— Женщины. Ладно, мы за вас выпьем вечером, когда будем отмечать, что я породнился с Байч-Харахом. Ты матери написала?
— Да. Но я не думаю, что она будет волноваться.
— Нет, но она захочет связать ему свитер. Она Маську уже всю обвязала, дальше некуда, а тут свежий кандидат. Так что ты поосторожнее…
Я уже ржу, еле сдерживаюсь, чтобы не завыть. И как же я забыла, как мама прямо с первых дней Сашкиной женатой жизни взялась одевать его супругу! Маська, правда, удачный экземпляр — она тощенькая, мелкая и всё время мёрзнет.
— Пусть вяжет, — выдавливаю. Сашка делает страшные глаза. — У них самодельная одежда в большом почёте. Он будет очень рад.
Сашка качает головой и решает, что с него хватит.
— Ладно, удачи тебе. Извини за скандал.
И отключается.
— Так ты, оказывается, знаменитость, — говорю, проржавшись. — Ишь как Сашку построил!
— Ну, я так понимаю, что ваш брат занят при Земном Союзе, так что ничего удивительного, что он обо мне слышал. Это вовсе не значит, что я знаменит, — усмехается он. Потом качает головой. — Меня всё-таки удивляет, что вы предпочитаете называть друг друга простонародным вариантом имени.
А ведь и правда: и я, и Сашка, и мама — все на гласные начинаемся. Аристократическое семейство, кто бы мог подумать!
— Можешь считать, что у нас принято среди своих не хвастаться титулами, — хихикаю. — А что такое это «Байч-Харах»? Я думала, у вас нет фамилий.
— Байч-Харах — это прозвище, означает… Знаете, игрушка такая есть, неваляшка?
— Господи, за что ж тебя так прозвали? — хлопаю глазами.
— Ну вроде как… живучий очень, — пожимает плечами.
— А-а…
Мне в голову начинают лезть всякие смешные неприличные интерпретации, так что я стараюсь уткнуться в бук. Там неожиданно приходит ответ от мамы.
* * *
Ну, а где свадебные фотографии и видео? И вообще, почему родительского благословения не спросила? Непорядок! Надо же мне полюбоваться на того монстра, который на тебя упряжь вздел.
Лилии! Да, да, ДА! У них там есть синие и ещё махровые фиолетовые с крапинками! Я сейчас у Натальи спрошу латынь, а то ты же всё неправильно купишь.
* * *
Отписываю маме, что всему своё время, и вдруг замечаю Азамата, нависшего над моим плечом.
— У вас и буквы другие… Простите, что я подсматриваю, меня просто немного беспокоит… реакция вашей матери. Я так понял, что вы с ней близки…
— Да какая у неё реакция! — фыркаю я. — Это Сашка у нас нервный, а мама спокойная, как слон.
Азамат моргает, не совсем меня поняв, и я перевожу ему мамино письмо. Приходится долго объяснять про лошадей и возы. Кажется, он решает, что мы общаемся шифровками.
Гарнет уже виден в иллюминаторах — душно-алый, светящийся, окружённый роем суетливых звездолётов, зведолётищ и зведолётиков. На нём водится какой-то красный минерал, от которого вся вода приобретает характерный багряный оттенок, да и суша, где нет озеленения, являет все оттенки — от бордового до оранжевого. За то он, собственно, и Гарнет, то бишь, гранат. Завтра уже там будем.
Я отлипаю от иллюминатора и иду в прачечный отсек простирнуть своё немногочисленное барахлишко и заодно подсунуть позаимствованную у Алтонгирела рубашку к его высохшим шмоткам. Он, наверное, удивится, но это мой единственный способ её вернуть.
