Академия Дивинат, или Принцесса для Темного

— Как ты узнала? — шепчу сквозь комок слез, намеревающийся вырваться в самый неподходящий момент.

Женщина — назвать ее еще раз мамой просто язык не поворачивался — презрительно хмыкнула, уводя от меня глаза, блестящие довольством оттого, что я созналась. Но почти сразу же вернула взор к моему пунцовому хмурому лицу.

Я не стала ничего отрицать, хоть и ее домыслы наверняка отличались от действительности. Не было никакого смысла лгать и доказывать ей, что между мной и Деймоном нет никакой связи, кроме той, что связывает ректора и его адепта. Она не примет ни ложь, ни правду. Не станет слушать. Так было всегда.

Зачем же сейчас пытаться растолковать что-то и верить в ее благоразумие?

— Думаешь, упорхнула из родного гнезда и осталась без присмотра? — продолжает со жгучей сталью в голосе. — Я не позволю тебе позорить наш дом, наше имя, на которое ты плюешь с высокой колокольни. Мы отправляемся в Дерил-де-Лой немедленно. Было ошибкой отсылать тебя в Дивинат.

Слова болью отражаются в сердце. Что угодно — я вынесла бы все, что угодно, — но только не расставание с человеком, к которому прикипела, как молоко к котелку.

— Я не уйду, — говорю четко, еле удерживая сгусток дрожи в груди, чтобы он не разросся и не заставил мой голос дрожать.

Глаза Церрии распахиваются, становясь похожими на огромные черные блюдца, брови взлетают на лоб, но быстро возвращаются к переносице, создавая складку мрачного недовольства. Похоже, она тоже успела отвыкнуть от меня и моего поведения и забыла, что последние два года я начала бунтовать и скалить зубы.

Я умела защищаться. Конечно, умела. Если бы не воодушевляющие слова одного человека, имя которого до сих пор остается для меня загадкой, я никогда бы не выбралась из пучины боли, страдания и унижения. С появлением шрамов я четыре года терпела нападки со стороны всей своей родни, и когда отчаяние уже сомкнулось над головой, нашелся некто, вдохнувший в меня жизнь.

Я начала бороться. За себя, за право решать, какой будет моя судьба. За принадлежащий мне трон.

Поначалу это было похоже на бунт со стороны подростка и продолжалось два года, до тех пор, пока терпение матери и отца не кончилось, а мое тело не стало напоминать иссеченный ствол дерева. Тогда меня отправили в академию Дивинат. И могу с уверенностью сказать, что это было для них самым глупым решением и настоящей ошибкой. Ведь мой бунт перерос в нечто большее…

— Повтори, — вскипая от злости, говорит сквозь зубы.

— Я не уйду.

Не знаю, что она надеялась услышать во второй раз; может, полагала, что ослышалась или что я одумаюсь и сдамся.

Не сдамся.

— Ты в самом деле думаешь, что заинтересовала такого человека? — Иронично изогнула бровь, по всей видимости, решив бить меня по чувствам. — Он играется с тобой, как с очередной ластящейся к его ногам девочкой. Скоро остынет — и тогда ты, как и остальные, окажешься не у дел. С разбитым сердцем, мое сокровище.

Я не удержалась и скривилась от ее притворно-ласкового обращения, корнями уходящего в детство, когда я еще представляла для родителей ценность.

— Он подлый и безжалостный человек, — продолжила напирать, кажется, по-своему растолковав мое брезгливое выражение лица. — Ты в курсе, что он был обручен с эльфийской женщиной и что против их брака был как его брат-король, так и король Сандарино? Это был такой скандал… Эльфы не приветствуют смешение крови.

Тень улыбки мелькнула на бледном лице Церрии, и я знала, что она ощутила, как подступает к победе. И все из-за того, что в моих глазах отразилось удивление, а сердце дрогнуло от совершенно новой информации, которую я не желала воспринимать всерьез.

— Самое ужасное в этой истории то, что он убил ее, — холодно продолжила королева, намеренно пронзая меня словами, как стрелами. — Расправился жестоко и без сожаления, когда бедная эльфийка застала его с любовницей. А что ты думала? — усмешка исказила ее тонкие черты лица. — По какой причине он, по-твоему, торчит в академии? Явно не из-за любви к преподаванию. Брат сжалился над ним, как и всегда, и теперь Деймон отбывает здесь наказание, не имея больше возможности покинуть свой пост. Он привязан к академии невидимыми цепями. Убийца и тиран...

— Перестань, — отрезаю твердо и крепко сжимаю кулаки, впиваясь ногтями в ладони. — Не говори так.

— Мелкая бестолочь, — фыркает женщина и вновь замахивается на меня рукой.

Я не поспешила отступить. Не смогла. Как будто приросла к земле. Лишь зажмурилась с бешено колотящимся сердцем, говорящим мне, что я все равно не готова к этому удару.

Но удара не случается. Ни через секунду, ни через две.

Распахнула глаза и затаила дыхание, мгновенно ощутив кожей неистовый гнев Деймона. Он сдавливал запястье Церрии с такой силой, что та кривилась не только от возмущения, но и от боли.

— Что ты себе позволяешь? — выплевывает она. — Отпусти.

— У меня к вам тот же вопрос, госпожа. — Тон ректора сдержан, а вид невозмутим, но лишь слепец не увидит губительного огня в его глазах. Он оттолкнул ее от себя и сделал шаг ко мне, почти полностью закрывая собой. — Какое право вы имеете применять насилие в отношении моих студентов?