Малявка
Я нервничала настолько сильно, что даже немного разболелась голова. Может, я поступаю неправильно? Может, вся моя затея изначально была обречена на провал? Не знаю. Крепко держа руку Габриеля в своей руке, я подошла к двери. Как и тогда, так и сейчас она оставалась незапертой. Папа часто во время пьянок и после них был просто не в состоянии повернуть ключ в замочной скважине, поэтому за этим приходилось следить мне.
Открыв дверь, я несколько секунд не решалась войти внутрь, но всё же пересилила себя. В квартире стоял тяжелый, тошнотворный запах перегара. Понадобилось еще немного времени, чтобы привыкнуть к нему. Борясь с чувством отвращения и тошноты, я пошла вглубь квартиры. Везде горел свет, валялись пустые бутылки, царил невероятный бардак. Я сразу заметила, что многих вещей с момента моего ухода уж нет. Наверное, перепродал кому-нибудь, чтобы купить очередную порцию выпивки. Страшно, мне стало по-настоящему страшно. Такое ощущение, словно я нахожусь в берлоге какого-то дикого зверя.
- Уютненько, - съязвил Габриель, пиная носком своего до блеска начищенного, мною начищенного ботинка, пустую бутылку из-под водки.
- Не смешно, - недовольно пробормотала я.
Из комнаты отца доносился звук телевизора. Мы прошли туда. Папа валялся на диване, подложив руку под голову. Рядом стояла недопитая бутылка с каким-то алкоголем. Господи, да где же он деньги берет на него?! Учитывая, сколько таких пустых бутылок мы нашли, он должен был уже всю квартиру продать.
- Папа? – тихо спросила я, потому что, то существо, которое я видела перед собой, едва походило на моего родителя.
Он с трудом поднялся и посмотрел в нашу сторону. Худой, заросший, грязный с болезненно-желтым оттенком кожи. На это было жутко смотреть, особенно жутко, когда я маленькая помнила своего отца хорошо одетым, чистым и всегда пахнущим дорогим одеколоном.
- Кто пришел, - папа криво заулыбался. – Какие люди! И без охраны?
- Пап, мы пришли тебя проведать, - сдавленно проговорила я, усердно борясь с эмоциями.
- Какая честь, - он взял бутылку и сделал несколько глотков прямо из горлышка. Создавалось такое ощущение, что отец пил не алкоголь, а воду, настолько просто и легко давались ему эти проклятые глотки.
- Мы помочь тебе хотим, - я продолжала говорить спокойно, но голос начинал дрожать.
- Чем? – он пьяно хохотнул и, пошатываясь, встал с дивана. – Хочешь своему папочке подкинуть деньжат? М? – отец начал наступать в нашу сторону, поэтому Габриель тут же завел меня к себе за спину.
- Короче, Андрей, так больше продолжаться не может. Тебе уже пора лечиться и собственно этим мы и хотим заняться.
- Лечиться? Я что, по-вашему, больной? – папа прищурился и презрительно посмотрел на нас.
- Нет, черт тебя дери, здоров как бык, - вспылил Габи.
- Ты мне тут не выступай! – прикрикнул отец. – Нормально всё со мной, а вы лучше катитесь на все четыре стороны. Лекари мне здесь нашлись! Да что вы в моей жизни понимаете?! А с тобой, - он ткнул в Габриеля пальцем, - мы вообще давно в расчете. Вон у тебя девка теперь есть, так что ею и занимайся. Хотя, дам тебе совет на дорожку, держи ее у своей ноги, а то, как мамаша может пойти по рукам, это у них в крови.
Я видела, как меняется лицо Габи, и это было жутко. Глаза потемнели от злости, губы превратились в тонкую белую полоску, желваки задвигались. Он схватил отца за шиворот и, кажется, уже был готов ударить, но в последний момент лишь сильно тряхнул и бросил на диван.
- Мешок дерьма, - процедил сквозь зубы Габриель и, взяв мен за руку повел прочь.
Домой мы ехали в полном молчании, я всем своим нутром ощущала, что Габриель зол, дико зол. Его сердитый взгляд был устремлен на дорогу, а пальцы уж слишком сильно сжимали руль, настолько сильно, что костяшки побелели. Я чувствовала себя наивной дурной и виновницей того, что хороший вечер у дяди Коли превратился в прах.
- Прости, - я уже и сама смутно понимала, за что прошу прощения.
- Здесь нет твоей вины, - жестко ответил Габи.
- Но ты злишься, я же вижу.
- Я злюсь не на тебя, а на твоего папашу недоразвитого, - Габриель полез в бардачок за пачкой сигарет. Закурив, мне показалось, что он немного расслабился.
- Наверное, ты был прав, - я хмурым взглядом посмотрела в окно. – Не стоило вообще к нему ехать. Время идет, а я для него по-прежнему остаюсь шлюхой.
- Не расстраивайся, - Габи положил одну руку мне на колено. – Он уже остатки мозгов пропил и не знает, что говорит.
Когда мы вернулись домой, я быстро переоделась и легла спать. Хотелось забыться сном и не травить себя мыслями об этой «теплой» встрече.
***
Я сидел на кухне и курил. Поля давно спала, а ко мне сон никак не шел. В голове еще звенели слова этого урода. Тварь! Дочь его шлюха. Я бы показал ему, кто тут шлюха, но… Хватит с меня драк с пьяницами.
Закуривая всё новую и новую сигарету, я нервно вертел в руках мобильник. Утром же позвоню Мишке, у него родственник в больнице работают, договорюсь, чтобы Андрюху забрали на лечение. Тут и тупице понятно, что этот засранец сам в клинику не ляжет, а раз так, то я сам его туда упеку. Пусть кодируют, делают, что хотят, но выбивают из него это дерьмо. Такой план немного успокоил меня.
За окном уже появились первые предрассветные намеки и уже пора, наконец-то немного поспать. Потушив недокуренную сигарету, я встал из-за стола и заметил, что мой мобильник завибрировал. Я его поставил на беззвучный режим, когда мы возвращались домой и уже забыл об этом. На экране отобразился незнакомый номер. Мне постоянно звонят с чужих номеров, издержки работы, да и обычный человеческий фактор – забыл, потерял, украли. Один только Мишка за последний год сменил четыре телефона. Казалось бы, что тут уже может быть удивительного, а какой-то червячок сомнений всё равно проник в душу. Я насторожился и, игнорируя нежелание отвечать, всё же ответил:
