Подчинись нам

Первое, что я чувствую, когда сознание немного просняется, это неспешное скольжение мужских ладоней по моему телу. Меня гладят. Ласково.

Под щекой мерно бьётся чьё-то сердце. А тело окружено со всех сторон теплом. Приятно. Даже несмотря на саднящую боль в определённых местах. Не уверена, что смогу ноги свести.

И я… жива.

Я, правда, жива. Не могу ни пошевелиться, ни звука издать. Тело ноет и саднит. Нервы звенят, как натянутые струны. Меня до сих пор, то в жар кидает, то в ледяной озноб. То в эйфорию, то в опустошённость. Но я это выдержала. Не сгорела.

На бедре сжимается чья-то рука.

– Что с ней? Почему до сих пор в беспамятстве? Мне показалось, что ритуал прошёл так, как нужно, – слышу хриплый голос Са-оира. И мне даже чудится в его интонациях капелька беспокойства.

– Тебе не показалось. Сила была призвана и распределена правильно. Так, как я и рассчитывал, – удовлетворённо отвечает ему А-атон. Именно на его груди я, кажется, лежу. И его рука сжимает крепче мою талию. 

– Я это чувствую. Мы теперь уравновешиваем друг друга.

– Да. Через неё.  

Пару минут они молчат. И я едва дышу, прислушиваясь к малейшему шороху. И к их прикосновениям.

– В твоём плане есть один просчёт, – первым нарушает тишину Са-оир.

– Какой?

– Будучи всего лишь проводником, наша сэ-авин остаётся слишком слабой. Не способной себя защитить.

– Ты сомневаешься в нашей способности её защитить? Я тебя не узнаю, брат, – хмыкает А-атон. – К тому же… эта земная крошка гораздо сильнее, чем кажется. Мы не знаем, какие возможности у неё проявятся после ритуала. Возможно, что действительно никаких. Но я сомневаюсь. Тело Лины, особенно после вмешательства цинотов, поразительно быстро адаптируется и наращивает свой потенциал. Если судить по данным, которые мне предоставил сначала мой бортовой медик, а потом твой. Но что ещё более важно, у девчонки несмотря на всю её мягкость и покорность присутствует крепкий внутренний стержень и сила воли, которым могут позавидовать некоторые высшие. И она способна на абсолютную преданность. У тебя уже была сегодня возможность убедиться в этом.

– Была. И мне до сих пор непонятно, как ты добился от неё такой преданности и самоотверженности? Она действительно готова была добровольно пойти на смерть. Это меня... впечатлило.

– Ты ещё не знаешь, как она попала ко мне. Лина предложила мне всю себя, свою жизнь и преданность в обмен на кое-что очень важное для неё.

–  И что же это? Ты мне так и не рассказал до сих пор.

– Спасение члена её семьи. Циноты захватили нашу сэ-авин вместе с её неполовозрелой племянницей. И, естественно, Лина никак не могла защитить девчонку, когда ту пришли покупать. Но вместо того, чтобы сдаться и покориться судьбе, выбрала того, кто способен был ей помочь, и выменяла свободу племянницы на себя. Она сама выбрала свою судьбу.

– Вот как? – задумчиво тянет Са-оир. – И где же эта девчонка сейчас?

Тут и я навостряю уши. Даже дыхание невольно задерживаю. Но сразу же заставляю себя его выровнять в надежде услышать больше. И о Соне, и о их отношении ко мне. Может, удастся понять, что меня ждёт дальше. 

– Я приказал одному из экипажей белой эскадры джа-анов доставить её обратно на Землю, – сообщает А-атон. И прибавляет: – Лина, я почувствовал, что ты уже пришла в себя. Прекращай притворяться. Ты же не хочешь заслужить дополнительное наказание?

Ох. Чёрт. Я и о первом уже успела забыть. И если тогда, радуясь отмене моего жертвоприношения, не придала большого значения словам хозяина. То сейчас… после всего… становится… обидно.

За что он так со мной? Ведь даже поверив Сэтору, я не предала. И старалась сделать всё, как они хотели… Полностью доверилась... А они… ещё и накажут меня. За что?!

– Простите, – шепчу потерянно. И убрать дрожь из голоса не получается.

Кто я для них?

Рабыня. Зверушка. Была и осталась.

Берегли, чтобы не угробить. Подарили немного нежности и ласки после. И за это спасибо. А я, глупая, губу раскатала, что их отношение к себе изменить смогу. Да, конечно!

Наверное, моя нервная система просто не выдерживает. Слишком много эмоций… слишком мощные качели. От полной безнадёжности и готовности умереть до оглушительной и сводящей с ума смеси облегчения, радости, а потом боли и наслаждения, испытанных в объятиях моих хозяев. И сейчас меня просто накрывает откатом. Снова. Но уже не наедине. И даже не на виду у безмолвного гада.

Меньше всего мне хочется плакать на глазах у своих хозяев. Но сдержаться нет сил. И слёзы просто текут.

Ну и пусть. Не плакать я не обещала. А им наверняка всё равно, что я чувствую. Главное, чтобы без раздумий слушалась.