(не) отец моего ребёнка
— Полина, у тебя всё в порядке? — проговорила Катя, смотря, как её подруга уже полдня нервничает, и из-за этого делает много ошибок.
— Не знаю, — отрешённо ответила Полина и потёрла уставшее лицо. — Как-то на душе нехорошо, но не понимаю почему. Звонила тёте Гале, дома всё хорошо, как и у Сергея, но что-то гложет изнутри.
— Тебе просто отдохнуть нужно. К Новому году у нас тут наступает аврал. На новогодние праздники уже все номера заняты, свободных нет. А люди всё едут и едут. И что-то мне подсказывает, что это только цветочки. Никогда такого не было за всё время, что я работаю. Может, у Евгения Павловича попросить усиление штата? А то если так пойдёт, то мы с тобой справляться не будем.
— Это точно, — подтвердила Катины слова Полина. Народу в последний месяц прибавилось.
Когда наступил конец рабочего дня, Полина с облегчением выдохнула. Завтра первый выходной, а послезавтра должен приехать Сергей. И вот его приезда она ждала с нетерпением. Вечер, как и все другие вечера, прошёл одинаково. Купание дочери, кормление. Домашние дела Полина оставила на завтра. После рабочего дня сил не было. Завтра ещё предстоит поход в магазин. Холодильник был пуст от слова совсем. Ложась спать, она и представить не могла, что завтрашний день принесёт ей небывалые проблемы.
Громкий звонок в дверь, который пронёсся по квартире, разбудил Полину. Она тут же подскочила на кровати и посмотрела на настенные часы, которые показывали восемь утра. Кто мог заявиться в такую рань, она и представить не могла. Быстро накинув на себя халатик, Полина подошла к двери и посмотрела в глазок. За дверью стояли две тучные женщины с туго затянутыми пучками на голове, в норковых шубах и строгими лицами, от взгляда которых мороз по коже проходил. Звон повторился, и Полина, наконец-то, открыла дверь. Женщины смерили её недовольными и брезгливыми взглядами.
— Назарова Полина Захаровна? — спросила та, что стояла ближе.
— Да. А вы кто?
— Опека, — ответила ей всё та же женщина, и не успела Полина ещё хоть слово сказать, как её наглым образом оттолкнули в сторону и вошли в квартиру без приглашения. За спинами этих двух дам стоял мужчина в полицейской форме.
— Простите, а что вам нужно? — быстро затараторила Полина, когда отошла от шока и прикрыла полы халатика на себе.
— Жалоба на вас поступила. И смотрю, не зря, — грубо ответила всё та же женщина, проходя в своих грязных сапогах в квартиру, вглубь коридора и заглядывая в комнату, где спала дочь.
— Простите, но не могли бы вы быть потише. И разуться хотя бы.
— Разуться?! — фыркнула первая. — Я не собираюсь топтаться по этой грязи, да и не думаю, что много времени займёт проверка. Здесь уже всё ясно.
— Что вам ясно? И от кого вообще жалоба поступила?
— От анонима. Та-а-ак, Зина, записывай, — проговорила та, что общалась с Полиной. И, кажется, она здесь главная. — В доме грязь.
— Что? — перебила её Полина. В квартире не было грязно. Полы она мыла пару дней назад, а пыль протирала практически каждый день. Все вещи лежали на своих местах. Да, квартира была со старым ремонтом, но чистая.
— А я говорю — грязно. Вы на стены свои посмотрите. Когда ремонт последний раз делали? — Словно мысли прочитала.
— А какая разница, какие обои на моих стенах? Да, они старые, но не отклеены, да и чистенькие, — возразила Полина, но это было, кажется, без толку.
— А это что? Грязный подгузник! — Ткнула женщина пальцем на пеленальный столик, на котором Полина оставила подгузник дочери, но он был чистый. Она хотела в его переодеть, но замоталась и всё-таки взяла другой, забыв про этот.
— Он чистый!
— Вы уверены? — хмыкнула женщина, и тут Адель заплакала. Полине пришлось отвлечься на дочь, беря её на руки и укачивая. Время подошло к кормлению, и если сейчас кроху не покормить, она будет реветь, пока не получит желаемое. Но не могла же она кормить дочь на глазах у этих…
— Вы успокоите ребёнка или нет? — рявкнула главная.
— Мне нужно её покормить.
— Так кормите. Слушать её крик, знаете ли, не приносит никакого удовольствия.
И все трое вышли из комнаты и пошли на кухню. Только сейчас Полина вспомнила, что холодильник пуст и, кажется, с ночного кормления в раковине грязная бутылочка стоит. Глухо застонав, она принялась кормить дочь, не обращая внимания, что по её квартире ходят посторонние люди. Не прошло и пяти минут, как в комнату ввалилась всё та же женщина. Хорошо, что она была одна, и за ней не последовал сопровождающий из полиции.
— Как покормите, одевайте ребёнка. Мы его забираем, — сказала она и уже хотела выйти из комнаты, как Полина вместе с дочерью вскочила с дивана.
— Что? Как забираете? На каких основаниях?
— Милочка, ваша, — женщина обвела рукой комнату и поморщилась. — Квартира не предусмотрена для проживания ребёнка. Мы забираем, а вы будете ждать повестки в суд. Думаю, вас лишат родительских прав.
— Что? — от услышанного из глаз брызнули слёзы. — Вы не имеете права! Я не отдам вам дочь!
— Не отдадите по-хорошему, заберём по-плохому, — строго припечатала женщина, но Полина не собиралась сдаваться. Это её дочь, и никто не смеет её отбирать. Утерев рукой слёзы с щёк, Полина согласно махнула головой, а женщина с победной улыбкой вышла из комнаты. Полина слышала, как женщина распорядилась своей напарнице принести какие-то документы из машины, как сопровождающего тоже попросила выйти на улицу и подождать в машине. На какое-то время в квартире повисла тишина. В квартире находились только Полина с дочкой и соцработник. Зазвонил телефон. Женщина, отвечая на звонок, вышла из квартиры, не до конца прикрыв за собой дверь, и Полина, положив Адель в кроватку, осторожно выскользнула в коридор и, убедившись, что соцработник отошла к окну на лестничной клетке и в квартире остались они одни с дочерью, быстро закрыла железную входную дверь, запирая на все возможные замки. Когда Полина надела цепочку на дверь и сделал шаг назад от двери, то послышался первый удар и крик соцработника.
