Исцели меня
Глава 23
Сердце грохочет как ненормальное. От страха я не чувствую тела. Кажется, у меня даже руки ватные. И мысли… ни одной связной мысли. Это паника или ступор? И язык к небу прирос! Хочу позвать Варю, но не получается. Скорее всего я и дальше пребывала бы в состоянии овоща, если бы Бестужев не поднес огурец к своему рту и… не съел бы его. Шумно сглатываю образовавшийся комок в горле, наблюдая за тем, как Глеб продолжает разжевывать… мою маску. Он съел огурец с моего глаза?! Мне ведь это сейчас не показалось?!
- Соленький, все как я люблю. Опять что ли плакала?
- Ты что больной?!
- Кажется, я уже говорил, что нет. По крайней мере, без видимых патологий после медицинских обследований. И почему любовь к малосольным огурцам делает меня вдруг больным? - привстает с корточек и выпрямляется во весь рост. И тут ко мне, наконец, вернулось связное мышление.
- Варяяяаааааааа! Варя! Варя иди сюда! Срочно! – ору, что есть сил. Настолько громко, что, кажется, сама оглохла от своей сирены. - Варяяааааа!
- Про оперную певицу ты оказывается не врала. Однако не фальшивь, Соня. Давай чуть потише. Я сказал Варе не приходить сюда в течение хотя бы десяти минут, нам надо с тобой потихоньку налаживать контакт, - как всегда невозмутимо и спокойно произносит Бестужев, закатывая рукава на белоснежной рубашке. - А учитывая, что, по сути, ее работодатель сейчас я, она, как послушная и умная девушка, поняла меня с первого раза и мешать нам не будет.
Следом за рукавами Глеб расстегивает пуговицы на рубашке. И вот сейчас я вообще не понимаю, что делать. Отомри, София!
- Только тронь меня! Я тебе этим стаканом голову разобью, понял?! - сжимаю со всей силы бокал с соком.
- Во-первых, не надо говорить предполагаемому насильнику о своих намерениях, я же теперь к этому готов. Мы, кажется, это уже проходили. Во-вторых, - присаживается на бортик ванны. - Тут душно и повышенная влажность, поэтому я расстегнул две пуговицы на своей рубашке, - кладет руку поверх моих ладоней, сжимающих стакан. - В-третьих, не будь жадиной, дай попить, пожалуйста.
На его просьбу я никак не реагирую. Кажется, еще сильнее сжимаю стакан. Вот только Бестужев его все же вырывает из моих рук, от чего его содержимое немного выплескивается наружу.
- Спасибо, жадная девочка Соня, - и действительно отпивает почти весь сок. - Я просто голоден и хочу пить. С твоего позволения я закушу вторым кусочком, - тянется к моему лицу и убирает с глаза оставшийся огурец. Господи, я про него и забыла. - Вкусные огурчики.
- На кухне их много. Выйди отсюда и ешь свои огурцы сколько влезет!
- Поужинаем вместе примерно через минут сорок, максимум час. Я как раз попросил Варю заказать спагетти с морепродуктами. А огурцами я не наемся. Кстати, что я сделал такого, что ты меня боишься? - опускает руку в воду, но меня при этом не касается. Скорее так проверяют воду. - Разве я давал тебе хоть какой-нибудь повод, что применю к тебе какую-либо физическую силу? Или к чему-то принуждал? Не приводи в пример наш будущий брачный союз. Ты сама этого захочешь через некоторое время. Будь так добра, ответь на вопрос честно, а не в стиле «ничего не знаю, ты – свинья» или «пошел вон отсюда». А на мою руку еще как-нибудь насмотришься.
- Не давал, - цежу сквозь зубы, опускаясь глубже в воду. Моего обнаженного тела не должно быть видно. Пены еще достаточно, но она тает на глазах. Как мне себя сейчас вести?! Вот как? К такому меня жизнь не готовила. Приняла, блин, впервые за столько времени ванну. Чувствует моя онемевшая от страха и стыда задница, что запомню я это надолго.
- Тогда и не надо меня бояться. Еще раз, если непонятно – я не сделаю тебе ничего плохого. А если когда-нибудь какое-либо мое действие ты расценишь именно так, то советую включить голову на максимум и посмотреть на это с другой стороны. У меня нет цели сделать тебе плохо, наоборот. Всегда, когда приходит неясная дурь в голову, а она, к слову, приходит иногда ко всем, вспоминай нашу первую поездку в машине. Поиметь тебя во всех смыслах этого слова и посадить в подвал – я мог еще тогда. Ну ведь я не сделал этого, имея кучу возможностей. Я все понятно объяснил?
- Вполне. А тебе понятно, что я голая в ванной?
- Понятно.
- Так если понятно – уйди! Нормальные люди не вваливаются в ванную к другим голым людям без разрешения!
- Ну ты уж определись. То приди, то уйди.
- Я не просила тебя приходить! - возмущённо бросаю я.
- Да что ты говоришь? - кажется, впервые на лице Бестужева я вижу эмоции, что-то типа «девочка, а ты не офигела, ли?» - Сообщение мне кто отправил? Ты?
- Я. Но это было не тебе.
- Ну, конечно, не мне, а Марату или Булату, - вот сейчас цвет моего лица приобрел, как минимум, помидорную окраску от стыда. Боже, он все это слышал… какой позор! Соберись, София! Хватит раскисать.
- А причем тут вообще мое сообщение? - как можно спокойнее интересуюсь я.
- Ты точно хочешь услышать ответ на этот вопрос?
- А что надо ответить, чтобы ты просто отсюда ушел?
- Я сам решу, когда мне надо будет уйти.
- Тогда все же хочу ответ на этот вопрос, вероятнее всего, который окончательно опустит меня ниже плинтуса, но только для того, чтобы ты быстрее решил уйти. Я путанно объяснила, но ты со своим очень извилистым мозгом должен был меня понять.
На мою реплику Глеб делает то, чего я ожидаю меньше всего, а именно – улыбается. Причем не как обычно, а очень даже открыто. Черт возьми, я бы сказала очень по-доброму улыбается. Расслабленно что ли. Очень непривычно видеть его таким.
- Не знаю, как так получается, - допивает сок и ставит стакан на пол. - Я всегда планирую говорить с тобой о конкретных вещах, хочу хоть в чем-то продвинуться, да много чего хочу сделать, на деле… как только вижу тебя, все идет… не так, как задумано. Вот что ты со мной делаешь, Соня? - и что я должна ответить на эту странную речь?
