Мои дорогие мужчины (Наперекор волне) - Робертс Нора
– Вы официально вели эту семью больше года? – Адвокат встал перед Анной, хотя по собственному опыту знал, что она не нуждается в наводящих вопросах.
– Да, больше года.
И, видит Бог, остро переживала свою неудачу!
– Как обстоит дело на данном этапе?
– Шестого февраля этого года полицейский наряд выехал к Хиггинсам по звонку соседки и обнаружил мистера Хиггинса в состоянии сильного алкогольного опьянения. Во врачебном заключении отмечено истерическое состояние миссис Хиггинс, а также рваные раны лица. У Куртиса, самого младшего, была сломана рука. Мистера Хиггинса арестовали. Меня известили и об этом случае.
– Вы видели миссис Хиггинс и ее детей в тот день? – спросил адвокат.
– Да. Я приехала в больницу и разговаривала с миссис Хиггинс. Она заявила, что Куртис упал с лестницы. Но мне была известна предыстория, а также характер его травм, я ей не поверила. Врач приемного отделения разделял мое мнение. Детей забрали в приемную семью, где они и оставались до сего дня.
Анна продолжала отвечать на вопросы о семье и детях. Ей даже удалось вызвать улыбку у среднего мальчика, когда она рассказывала о том, что его приняли в детскую футбольную команду.
Затем последовал неприятный и нудный перекрестный допрос.
– Знаете ли вы, что мистер Хиггинс добровольно присоединился к программе по реабилитации алкоголиков?
Анна быстро взглянула на общественного адвоката Хиггинсов, затем посмотрела прямо в глаза отца мальчиков.
– Я знаю, что за прошлый год мистер Хиггинс не менее трех раз заявлял, что присоединился к реабилитационной программе. – Анна увидела, как лицо Хиггинса потемнело от ярости. «Пусть ненавидит меня, – подумала она, – но будь я проклята, если он еще раз ударит этих детей!». – И я знаю, что он так и не закончил ни одной программы.
– Мисс Спинелли, алкоголизм – это болезнь. Сейчас мистер Хиггинс ищет лекарство от своей болезни. Вы согласны с моим мнением, что миссис Хиггинс – жертва болезни своего мужа?
– Согласна, но это не меняет дела. Она страдала от него – как физически, так и эмоционально.
– А не думаете ли вы, что она и ее дети будут страдать еще больше, если их разлучат? Неужели вы считаете, что суд должен забрать этих троих маленьких мальчиков у их матери?
«Эта мать должна была сделать свой выбор раньше, – подумала Анна. – Но она оставалась с человеком, который избивал и терроризировал детей, угрожал их здоровью».
– Я считаю, что она будет страдать до тех пор, пока не решится изменить свое положение. Мое мнение профессионала: в данное время миссис Хиггинс не способна позаботиться о себе, не то что о детях.
– И мистер, и миссис Хиггинс нашли постоянную работу, – продолжал адвокат, – миссис Хиггинс под присягой заявила, что они с мужем помирились и работают над преодолением трудностей своего брака. Она считает, что разделение семьи только принесет всем ее членам эмоциональную боль.
– Я знаю, что она верит в это, – Анна с сочувствием посмотрела на миссис Хиггинс, но голос ее не дрогнул. – Однако в данный момент речь идет о здоровье и безопасности троих детей. Я знакома с заключениями врачей и психиатров, с полицейскими рапортами. За последние пятнадцать месяцев эти трое детей поступали в приемный покой «Скорой помощи» в общей сложности одиннадцать раз. – Анна перевела взгляд на адвоката, удивляясь, как он может бороться в суде за то, что, несомненно, было бы губительно для троих маленьких мальчиков. – Я знаю, что четырехлетнему ребенку сломали руку, словно прутик. Моя безоговорочная рекомендация: для обеспечения физической и эмоциональной безопасности эти дети должны остаться в проверенной и контролируемой приемной семье.
– Против мистера Хиггинса никогда не выдвигались официальные обвинения.
– Да, не выдвигались. – Анна посмотрела прямо в усталые глаза матери и тихо добавила: – И это еще одно преступление.
Когда допрос был закончен, Анна прошла мимо Хиггинсов, не удостоив их взглядом, но маленький Куртис протянул к ней ручку из-за перил.
– У вас есть леденец на палочке? – прошептал он, и Анна улыбнулась: она обычно приносила ему леденцы, он обожал вишневые.
– Может быть, есть. Давай посмотрим. Анна копалась в сумочке, когда за ее спиной раздался грохот.
– Убери свои лапы от моего ребенка, сука! Повернуться она не успела: Хиггинс ударил ее изо всех сил, сбив с ног. Анна плашмя полетела на пол и ударилась щекой о деревянное сиденье стула. Ее голова зазвенела, как церковный колокол, из глаз посыпались звезды. Умудрившись встать на четвереньки, Анна услышала крики и проклятья.
Щека дико болела, ладони, проехавшиеся по плиточному полу, горели огнем. И, черт побери, новые колготки, которые она надела взамен порвавшихся утром, были разодраны на коленях!
– Не дергайся! – приказала Мэри-Лу. Сидя на корточках перед Анной, она решительно врачевала ее ссадины.
– Ради такого я готова потерпеть. Приятно сознавать, что пострадала не зря. Благодаря маленькой демонстрации в суде этот негодяй теперь не скоро подойдет к детям!
– Анна, ты меня беспокоишь, – Мэри-Лу подняла блестящие темные глаза, – мне даже кажется, ты получила удовольствие от того, что тот двухсотфунтовый тупица сбил тебя с ног.
– Я получила удовольствие от результатов. Ой, ой! – Анна взвизгнула и затаила дыхание, когда Мэри-Лу поднялась и дотронулась до ее ободранной щеки. – Я с наслаждением писала на него заявление в суд за нападение. А самое большое удовольствие я получила, когда дети ушли домой с приемными родителями.
– Что и говорить, славно поработала… – Качая головой, Мэри-Лу отступила. – Меня также беспокоит, что ты слишком сближаешься со своими подопечными.
– Невозможно помогать издали. Мэри-Лу, в нашей работе и так слишком много канцелярщины. Документация, выполнение установленной процедуры… Иногда просто необходимо сделать что-то живое!.. А нападение двухсотфунтового тупицы? Во всяком производстве бывают свои издержки.
– Если ты будешь принимать все так близко к сердцу, то не отделаешься только ободранной коленкой и парой царапин.
– Знаешь, если не принимать все близко к сердцу, то следует искать другую работу.
Мэри-Лу вздохнула. Трудно спорить, когда чувствуешь то же самое.
– Иди домой, Анна.
– До конца работы еще час.
– Иди домой, – повторила Мэри-Лу. – Считай это боевой наградой.
– Ну раз ты так ставишь вопрос, не буду возражать. Мне этот час не помешает. У меня дома совершенно нечего есть. Должна сказать… – Услышав стук по косяку открытой двери, Анна замолчала, подняла взгляд, и тут же ее глаза широко распахнулись. – Кэмерон?!
– Мисс Спинелли, не уделите ли вы мне минуту… – Его светская улыбка внезапно превратилась в волчий оскал, глаза вспыхнули. – Дьявол! Что с тобой случилось? – Он ворвался в комнату, сразу заполнив ее собой, и чуть не опрокинул Мэри-Лу, чтобы добраться до Анны. – Кто посмел ударить тебя?!
– Никто. Это просто…
Не дав ей закончить, Кэм резко повернулся к Мэри-Лу. Разрываясь между изумлением и восхищением, Мэри-Лу попятилась и подняла руки ладонями вверх.
– Не я, чемпион! Я своих подчиненных только запугиваю. Ни разу и пальцем до них не дотронулась.
– Просто возник спор в суде, вот и все. – Стараясь сохранять профессиональное достоинство – несмотря на босые ноги, – Анна встала.
– Мэри-Лу, это Кэмерон Куин. Кэмерон – Мэри-Лу Джонстон, мой начальник.
– Очень рада познакомиться с вами даже при таких обстоятельствах, – Мэри-Лу протянула руку. – Я училась у вашего отца миллион лет назад. Я просто обожала его.
– Да? Спасибо. Так кто ударил тебя? – снова спросил Кэм Анну.
– Некто, уже попавший за решетку. – Анна быстро сунула босые ноги в лодочки на низких каблуках, думая только о том, как бы поскорее увести Кэмерона от любопытного и проницательного взгляда начальницы. – Мэри-Лу, я воспользуюсь твоим предложением. Кэмерон, если ты хотел поговорить о Сете, можешь отвезти меня домой. – Анна натянула серый жакет и расправила его. – Это недалеко. С меня чашка кофе.