Двойная ошибка миллиардера

Сегодня я упала в голодный обморок. То, что в голодный, уверена. Я в жизни в обмороки не падала, у меня никогда не было проблем со здоровьем. Разве что насморк с кашлем, но от такого сознание обычно не теряют.

Я перестала есть после шести вечера после того, как верхняя пуговица на джинсах совсем перестала застегиваться. С учетом того, что я не обедаю, а овсянка с утра не лезет даже с чаем, пришлось в рационе оставить только чай. Вот и результат.

— С ума сошла? — гневно отчитывает меня Мария. Мне повезло, я потеряла сознание прямо у нее в кабинете. Не представляю, что бы началось, свались я, к примеру, в холле возле ресепшена. Или возле лифтов. — Ты понимаешь, что я не имею права допускать тебя к работе по технике безопасности?

— Понимаю, — киваю уныло, опустив голову.

— Так чего не ешь ни черта? Ради чего эти голодовки?

— Меня на глазах разносит, Мария, — отвечаю полушепотом, — талия пропала, живот как у объевшейся лягушки.

— Зато на лице одни глаза остались, — скептически хмыкает она, — щеки запали, и руки насквозь светятся. Знаешь, что, дорогая, отстраню ка я тебя от работы, пока ты свое здоровье не поправишь.

— Не надо, — пугаюсь я, — я займусь собой, честно. Я в спортзал ходить начну, уже записалась.

— Интересно, когда ты собираешься туда ходить? Вместо сна? И где ты возьмешь силы, если будешь сидеть на одном чае?

Пока разглядываю потолок в поисках ответа, Мария выдает жесткое:

— Если ты поправляешься неравномерно, это нарушение эндокринной системы. Немедленно в больницу! И без разрешения врача к работе я тебя не допущу, как хочешь.

Я клянусь, что обязательно запишусь на прием к терапевту, и плетусь к себе. В душе я согласна с Марией. Один чай это трэш. У меня нет сил даже на то, чтобы доползти до своей комнаты.

Обещание выполняю, и уже с утра иду на прием. В посещении больницы обнаруживается существенный плюс. Терапевт освобождает меня от занятий, только направление выписывает почему-то к гинекологу, а не к эндокринологу. Но разве мне не все равно?

Радуюсь нежданно свалившимся выходным и чуть не забываю, что сегодня у мистера Рича день рождения. Вечером мы с ним будем праздновать и есть именинный торт.

Его уже выписали из больницы, и как ни напирала на старика шумная говорливая дочка, он настоял на возвращении в отель.

Я стараюсь каждый вечер заглядывать к нему хотя бы на полчасика. Иногда они растягиваются на дольше. Мистер Рич угощает меня чаем с печеньем, от которого я упорно отказываюсь, и слушает.

Ему нравится, когда я рассказываю про отель. Он часто сам начинает расспрашивать, иногда так подробно, что мне кажется, будто я на экзамене перед преподавателем. Но я понимаю, что это все от скуки. Если дедушке интересно знать, как устроена работа отеля изнутри, разве мне сложно рассказать? И я не открываю никаких тайн, все это есть в учебных материалах по гостиничному бизнесу.

Покупаю цветы, любимые кексы мистера Рича и отправляюсь к нему в номер. Старичок сидит в кресле у окна с планшетом в руке. Увидев меня, вскакивает и хватает за руку.

— Ну где вас носит, милая леди? Скорее, быстрее, садитесь вот сюда, я покажу вам, куда пристроил ваши «плохие» деньги. Осталось только получить вашу подпись.

С неожиданной для такого сухонького старичка силой он усаживает меня в кресло и сует под нос планшет.

— Смотрите! — с гордостью глядит то на планшет, то на меня.

Вежливо вглядываюсь в экран. Еще бы понимать, что я должна там увидеть. Бесконечные потоки цифр и диаграммы.

— Я оформил на вас опцион*, — мистер Рич сейчас лопнет от гордости.

— Здорово, — на всякий случай осторожно киваю. И поспешно улыбаюсь. Но провести этого проницательного старика не так-то просто.

— Вы не знаете, что это означает, — догадывается он и качает головой. Виновато вздыхаю и развожу руками.

— На первом курсе нам читали «Финансы и кредит». Все, что я запомнила из темы о рынке ценных бумаг, что опцион это не бумага, а договор. Право на покупку.

— Верно, — одобрительно кивает старик, — а говорите, не знаете. Теперь взгляните сюда. Я оформил и оплатил от вашего имени опцион на покупку акций этого отеля.

У меня отнимается речь. Ноги тоже, но я сижу, поэтому это не так заметно. А вот сказать ничего не могу, только бессвязно мычу. Мистер Рич истолковывает мое мычание по-своему.

— Так и знал, что вы оцените! — он сияет как отполированный столик. А я закашливаюсь, пока ко мне не возвращается речь.

— Отку... Где я возьму деньги на покупку отеля? — сиплю через силу. — Вы ходите загнать меня в долговую яму?

— Опцион не обязывает совершать сделку. Вы можете его продать, не выкупая акции. И заработать, если акции подорожают, получив маржу.

— А если нет? Если они, наоборот, подешевеют?

— Тогда вы просто потеряете уплаченную комиссию. Как вы их назвали, «плохие деньги».

— Но это же спекуляция!

— Это фондовый рынок, милая леди. Вот мы с вами и поглядим, существует ли вселенская справедливость, — и в ответ на мой непонимающий взгляд, поясняет: — Я искренне убежден, что за каждое доброе дело воздается сторицей. А теперь хватит о делах, давайте пить чай.