Няня для тирана
– Брат? – я отодвигаю девушку, морщась от боли в руке, и сравниваю их. Совсем разные. И я знал семью Лютого, у него действительно была сестра. Мелкая, лет семи.
– Сводный, - бурчит Лютый. Резко меняется у меня в глазах, сдуваясь. Смотрит из-подо лба, как Арина часто, молчит и резко дышит.
– А теперь, когда мы разобрались, что я вообще ни с кем не сплю, сядьте и постарайтесь не убить друг друга. Нужна обработать ваши раны. Идиоты. Клык, где у тебя аптечка?
– Я покажу.
– Сидеть, - давит руками на плечи и заставляет сесть в кресло, как можно дальше от Лютого. – Я сейчас вернусь.
С опаской смотрит на нас двоих, оставляя наедине. В кабинете воцаряется тишина. Пацан постукивает пальцами по подлокотнику и двигает челюстью, проверяя, не сломана ли.
– Херовый из тебя боец, - наливаю два стакана виски и протягиваю противнику. – Как ты на ринге выигрываешь, если мне проиграл.
– А ты, блять, можно подумать, худший боец для поединка, - ухмыляется и из разбитой губы снова начинает идти кровь. – Там я за победу, за деньги бьюсь. А тут…
Недоговаривает, но я и так въезжаю, что он хотел сказать. Драться надо с чистой головой, со стратегией и без эмоций. А тут на кону была Арина. И когда дело касалось её, все мозги напрочь отключались.
Я понимал, почему со мной такое творилось. Член не давал адекватно действовать, заставляя бороться за девчонку. Но почему Лютый так её защищал?
– Вы ещё не убили друг друга, какое счастье.
Арина раздражена, но все ещё помогает. Другая могла бы закатить истерику и оставить разбираться самих. А она обматерила, отчитала, как школьников, а теперь начинает разгребать ниши косяки. Вручает каждому мокрое полотенца, чтобы отмыли кровь.
Не представляю, насколько её много, пока всё полотенце не оказывается в разводах красного. Сбитую кожу неприятно тянет, но это далеко не впервой, поэтому сжимаю зубы и продолжаю. У Лютого всё хуже, не может разобраться с разбитой бровью, которая полностью залила его кровью.
Арина отворачивается от нас, убирая обломки стула – когда только успели разломать – и подметает осколки.
– Знаешь, малышка, могла бы лучше мне помочь.
– Она не может, - Лютый дёргается и шипит, слишком задевая рану.
– Тебе не может, а для меня сделает исключение.
– Размечтался.
– Ребята! Клык, я правда не могу. Я не очень хорошо переношу вид крови. Или намёк на неё.
А я устроил ей кровавый душ.
Блять.
Удивительно, как много Лютый знал о ней, если у них были ужасные отношения. Вообще не могу догнать, почему он начал рисковать всем из-за неё. Братская любовь? Так сводные и общего ничего нет. Не виделись давно, не общаются, ничего не связывает. Но при этом только увидел её и сразу начал защищать.
Мысли крутятся с бешенной скоростью, сменяя друг друга, одна хуже другой. Ревность, как спусковой крючок, заставляет меня опять напрягаться. Спокойствие, залёгшее под рёбрами, улетучивается. Сводный, не родной. Ни капли общей крови, как я понимаю. А значит – все ещё может претендовать.
А значит, мысли по поводу отца Алека могут оказаться правильными. Она сказала, что не спит с ним, но ничего не говорила в прошедшем времени. Сука.
– Не спишь, но спала?! – голос срывается, подводя. Я его лично закопаю, если он посмел тронуть Арину.
– Ты себя слышишь? Он мой сводный брат.
– Вот именно, сводный. Мне слабо верится, что ты просто так назвала сына...
Арина прижимается ко мне в поцелуе, кусает губы и не обращает внимание на вкус крови. Затыкает мне рот в прямом смысле, не давая договорить фразу. Блять, скрывает от сводного брата факт того, что родила ребёнка?
Правильно, сама сказала, что отец Алека не знает о его существовании. Но как она от семьи могла прятать ребёнка? Лгала об имени или сроках?
– Сын? Арина, ты родила ребёнка?
Девушка разочаровано стона, проклиная всех и отодвигается, садясь на подлокотник возле меня. Смотрит в сторону, раздумывая, что сказать.
– Нет, - тянет слишком тихо и неуверенно, чтобы поверить.
– Ты сказала, что сделала аборт.
Серьёзно, умудрилась скрыть беременность, роды и пятилетнего ребёнка от всей семьи? Что же тогда она сейчас так хреново лжет. Не отрицает его отцовство, не подтверждает. А меня всего коробит от того, что я не знаю ответ на этот вопрос.
– Не помню, чтобы говорила с тобой после того за эти года. Откуда тебе знать?
– Мать сказала. Видела тебя через полгода без живота. И ты сама сказала…
– Я соврала, ясно? В марте уже родила, раньше срока. И решила никому не говорить. Алек он мой сын, только мой, и я не хочу, чтобы хоть кто-то ещё имел к нему отношение.
– Алек как Алексей или Александр?
Девушка тяжело вздыхая. Сжимаю её ладонь в своей, стараясь поддержать.
– Я не называла его в твою честь.
