Моя на одну ночь
— А ты не знаешь, кто он, Виталь? — спросила Ольга, развернувшись. Шевригин неопределенно пожал плечами. Поскольку проделывал он это лежа, бедный диван под ним жалобно застонал.
— Какой-то чел серьезный, но не криминал, там в коридоре ребята из органов дежурят, и возле реанимации тоже из их конторы мужик трется.
Ольга вернулась к истории болезни. Контактным лицом, которому допускалась передача информации о состоянии здоровья пациента, был указан Аверин Клим Маркович, судя по одинаковому отчеству, брат. Выходит, ее прооперированный и надежно заштопанный пострадавший не женат?
Это обстоятельство неожиданно расстроило. Ольга даже удивилась, с чего это вдруг, хотя в душе знала ответ. Если бы Константин Аверин был женат, он перестал бы существовать для нее в ту же секунду, как она об этом узнала. Как мужчина, разумеется, а не как больной, и это был бы самый лучший выход.
Теперь же он настойчиво врывался в мысли своим «веревочным» торсом и сухожильными перемычками пресса. Шесть равных частей, просто идеальные кубики…
— Оля! — гаркнул над ухом Виталик, и она в испуге дернулась.
— Чего орешь? — буркнула недовольно, подбирая ноги под стул.
— Я спрашиваю, кофе будешь? Уже три раза спросил.
— А, да, буду, — покаянно кивнула и виновато добавила: — Прости, Виталь, увлеклась. Историю болезни нашего некриминального авторитета заполняю.
— Главное, помни, что история болезни пишется для прокуроров, — назидательно поднял палец Шевригин, ставя перед ней чашку умопомрачительного дымящегося напитка. Это однажды спасенный их бригадой вполне настоящий криминальный авторитет в порыве благодарности преподнес в дар операционному отделению кофемашину. — Так что пиши, мать, все как есть пиши!
Он отошел за второй чашкой, а Ольга отпила кофе и вернулась к своему настырному пациенту. Мысленно, разумеется. Его неженатый статус предполагал два варианта. То ли он ловелас, который с завидной регулярностью меняет жен каждые три-пять лет, а значит в анамнезе у него минимум три, а то и четыре брака. То ли он… гей.
Ольга поперхнулась горячим кофе. А собственно, почему нет? Мало что он там пытался нащупать у нее под брюками! Может, у него такая манера общения с врачами? Ужасно захотелось, чтобы Аверин Константин Маркович оказался геем. Потому что ловеласов в ее жизни хватало, а вот с геями как-то не сложилось.
«Не ври. Ты просто не хочешь с другими бабами за мужика бодаться!» Может и так… Она осторожно, чтобы не обжечься, сделала глоток и уставилась в историю болезни Аверина. За спиной вновь активизировался Шевригин.
— Олька, давай кино посмотрим. Ты какие фильмы любишь? Мелодрамы, про любовь?
— Терпеть не могу мелодрамы, — искренне ответила Ольга. Это была правда, драм с головой хватало в их с сестрой реальной жизни.
— А какие тогда? — не отставал Виталик.
— Зомби-апокалипсис, — сказала первое, что пришло на ум.
— Сейчас, посмотрю, что есть из этой серии, — Шевригин принялся рыться в телефоне, — гляди, какая подборка! Пятьдесят бодрящих фильмов о зомби!
И захохотал, завалившись обратно на диван. Ольга вздохнула, закрыла историю болезни и спрятала в стол.
— Зря ты так ржешь, Виталя. Это реально бодрит.
— Не люблю я зомбаков. Я больше люблю наших пациентов.
— Виталь! — Ольга укоризненно покачала головой. — Где твоя врачебная этика?
— Так я их этично люблю, Оленька!
Ольга не выдержала и рассмеялась, Шевригин тоже довольно скалился. Все верно, если окружающую действительность воспринимать чересчур серьезно, то работать здесь будет просто невозможно.
