Дневник законченной оптимистки - Трифоненко Елена
На нервной почве у меня даже бровь слегка дергается. Надо что-то делать, надо срочно что-то делать! Если Иваныч охмурит мать, наша милая квартирка превратится в проходной двор.
Я быстро прокручиваю страничку туда-сюда, а потом залезаю в папку с фото. Как мило! Кочкинские пейзажи: засохшие поля, грязища и речка-вонючка. Интересно, кто это снимал трясущейся рукой? Если сам Иваныч, то, возможно, он алкоголик. Было бы очень кстати, ведь мама на дух не переносит выпивох.
Я опускаю взгляд ниже. Так, а это что за тетка у Иваныча в объятьях? Может, он бабник? От вспыхнувшей вдруг надежды я даже начинаю ерзать. Ну-ка, ну-ка… Я тыкаю в фото счастливой парочки и вчитываюсь в комментарии. Эх, не повезло – сестра! Всего лишь сестра.
Поникнув, я тем не менее прокручиваю альбом дальше. Иваныч с удочкой. Иваныч копает грядки. Иваныч рубит дрова. Неужели совсем ничего компрометирующего?
– Чем это ты занимаешься? – бухает над головой суровый мамин голос.
Я тут же пытаюсь захлопнуть ноутбук, но мамина рука не дает этого сделать. Ну ладно! Я приосаниваюсь и складываю руки на груди.
– Вот, изучаю, что за человека ты приволокла к нам в дом. Ей-богу, лучше бы ты котенка притащила с улицы, чем этого тунеядца.
– С чего ты решила, что Толя тунеядец? – оскорбляется мать.
– Ну а кто еще может неделями торчать у доверчивых женщин?
– У него просто отпуск.
Я демонстративно ухмыляюсь.
– Отпуск? Посреди зимы? Ну-ну…
– Не у всех отпуск летом, – с сомнением бормочет мать.
– А ты хоть удосужилась узнать, кем он работает?
Она садится на диван и задумывается.
– Кажется, Толя говорил, что вместе с другом делает мебель…
– Ха! Да я тоже самое могу говорить! Где доказательства?
Лицо у мамы чуть бледнеет.
– Какие доказательства? Он что, должен был с собой диван припереть?
– Нет, – я хмурюсь, – но он мог бы показать фотки из мастерской. Сейчас уже к каждому телефону камеры прикручивают. Щелк – и готово, демонстрируй любой свои чудесные диваны.
– Хорошо, когда Толя приедет к нам в следующий выходной, я обязательно спрошу у него про фото.
– А вот не надо ждать следующего приезда, – горячусь я. – Ты ему в «Одноклассниках» прямо сегодня напиши. А заодно поинтересуйся, не уходит ли он время от времени в запои. Что-то у него лицо на некоторых снимках подозрительно красное.
– Где?
Я открываю одну из фотографий.
– Вот здесь, например.
– Это просто загар!
– Как бы эти загары у него на недели не растягивались!
Мама подскакивает с дивана с видом нашкодившей кошки.
– Вот уж не думала, что ты вырастешь злюкой. А в детстве такая милая девочка была.
– Ха! В отличие от некоторых, я хотя бы не приглашаю к нам погостить запойных тунеядцев и лгунов.
– Ну, знаешь ли… – Мама хлопает дверью и на некоторое время запирается у себя.
Я даже немного нервничаю: все-таки черному пиарщику надо действовать мягче, тоньше, иначе можно вконец все испортить. К счастью, через пару часов мать забывает обиды и зовет меня к своему компьютеру. Лицо ее сияет как начищенная серебряная ложка.
– Толя прислал фото. Оказывается, он делает кухонную мебель и шкафы.
Я заглядываю в монитор, и настроение еще больше портится: передо мной пафосные снимки из какого-то каталога, Иваныч даже не догадался затереть на них логотип фотостудии. Думает, мы совершенные простофили.
– Какая красота! – Любуясь, мать наклоняет голову то в одну, то в другую сторону. – Я всегда знала, что у Толи великолепный вкус и золотые руки.
Я не верю своим ушам.
– Ты, правда, веришь, что все эти шкафчики делают в Кочкине?
В ее глазах вспыхивает недоумение.
– А почему нет?
* * *
Придя на работу во вторник, я уже в холле натыкаюсь на мерзкого очкарика в свитере с оленями. Ой, хотела сказать: на преподавателя английского, хотя – не суть. И без того чахлое настроение медленно и мучительно окочуривается. Внутренний голос вопит, как пожарная сигнализация: нельзя оставлять зло безнаказанным! Один раз стерпишь – о тебя всю жизнь будут вытирать ноги. Я прожигаю очкарика суровым взглядом, а он делает вид, будто в упор меня не видит. Так, всё! Нужно немедленно донести до Ольги Викторовны, что мне стало известно об ее обмане. Увольняться я, конечно, передумала, но от извинений и моральной компенсации не откажусь. Может, еще не поздно выставить очкарика и отдать его уроки мне?
Я сдаю пуховик в гардероб и сразу подымаюсь в кабинет начальницы.
– Моя хорошая! – как ребенок, радуется мне Ольга Викторовна. – Я только о тебе вспоминала.
Почему-то я сразу напрягаюсь.
– В смысле?
Она достает из ящика стола конверт и весело им помахивает.
– Зарплата!
Ох, уж эти бытовые вопросы! Что ж, восстановление справедливости может и подождать, не страшно. С гордым видом забираю конверт и заглядываю внутрь. Ого! Так много?
– Это аванс?
– Это твой заработок за неделю, – поясняет начальница, взбивая пальцами тщательно накрученный блонд. – Руководители кружков получают у нас зарплату еженедельно. Тренинг позитивного мышления – самый посещаемый, потому твой заработок выше, чем у многих других.
Не верю ушам.
– То есть и на следующей неделе я получу столько же?
– Конечно.
Я быстро убираю деньги в сумочку и таращусь на начальницу с глупой улыбочкой.
– Ты хотела о чем-то со мной поговорить? – спрашивает она, расслабленно откидываясь на спинку стула.
– Я? – Я нервно тереблю ворот огненно-оранжевого платья. – Поговорить? Нет, что вы…
– Тогда хорошего дня!
– И вам! – подобострастно киваю я и вылетаю в коридор.
О боже! Я богачка! Почти олигарх. Мне уже сейчас хватит и на квартплату, и на новогодний стол, и на подарки родным, а ведь я только неделю отработала. От переполняющих меня чувств начинаю тихонько напевать и вальсировать…
Бух! Совершенно ожидаемо врезаюсь в не вовремя выскочившее из-за угла тело.
– Простите!
– Ничего. – Тело мгновенно сгребает меня в объятия и поворачивает лицом к себе.
– Ой, Артём, это вы? – Я совсем ничего не могу поделать со своим счастливым лицом: глаза предательски сияют, а губы растягиваются, как резиночки.
– Привет! – нежно говорит он и быстро чмокает меня в губы. – Как дела?
От неожиданности я зависаю секунд на пять, а потом все же нахожу в себе силы отстраниться.
– Давайте-ка обойдемся без фамильярностей. Вы на тренинг?
На его лице проступает легкая тень.
– К сожалению, сегодняшнее ваше занятие я вынужден пропустить: работа. Даже нормально пообедать времени нет: один пирожок зажевал и надо ехать.
Я напрягаю весь свой артистизм, чтобы не выказать разочарования.
– О! Поверьте, не стоит посвящать меня в свой рацион.
– Майя! – Он снова притягивает меня к себе и пытливо всматривается в мои черты. – Я мог бы и вообще без пирожка обойтись, но мне очень надо было вас увидеть.
Сердце сладко замирает, а в животе просыпаются бабочки.
– Правда?
– Здрасьте, молодежь! – бодро приветствует нас выплывшая из-за угла Миссис Паутинка.
Я снова отстраняюсь от Артёма и пытаюсь изобразить деловой вид.
– Добрый день! Проходите в кабинет, скоро начнем.
Миссис Паутинка застывает на месте и сосредоточенно изучает Артёма.
– Слушай, милок, ну откуда я знаю твое лицо, а? Ты случайно не в Пенсионном фонде работаешь?
– Нет.
– А может, тогда на почте?
– Нет, – Артём слегка раздражается. – Поверьте, лично я вас вижу в первый раз.
Она расстроенно качает головой.
– Нет-нет, твои брови мне отчетливо знакомы.
Артём поворачивается ко мне в поисках поддержки.
– Так бывает, – признаю я и легонько подталкиваю Миссис Паутинку в сторону кабинета. – Иногда незнакомые вещи кажутся знакомыми. Это явление называется дежавю.
Миссис Паутинка чертыхается, но уходит.
– У меня для вас небольшой подарок, – Артём протягивает мне красивый бумажный пакет с узором из смешных котов.
