Босс на блюдечке
Утром следующего дня, едва открыв глаза, я понимаю, что мне необходимо забрать свои вещи, которые так и остались у Демьяна. После ленивого завтрака мы с Эмилией прощаемся и расходимся в разные стороны: она – за очередными новинками в местный книжный магазин, я – за своими пожитками к начальству.
Дверь в пентхаус я открываю своей ключ-картой: мне нужно лишь в одну спальню, а дорогу туда я могу найти и без босса. Собрав свои вещи, я иду на кухню, чтобы оставить на столе ключ-карту, но уже на подходе слышу женские голоса. Мой первый порыв – развернуться и уйти, чтобы не мешать мужчине развлекаться в свой выходной; но уже мгновение спустя до меня доходит – какие, к черту, женщины, если у него есть Эмилия? Я не могу позволить, чтобы какие-то девицы вставали между нею и моим шефом, поэтому я без колебаний вхожу в кухню с твердым намерением сделать все, чтобы гости поняли – им здесь не рады.
Посетительниц двое. Обе сидят ко мне спиной, поэтому я не вижу их лиц, зато прекрасно вижу весьма довольного Демьяна. Он замечает меня первым, радостно подается вперед:
– Ксюша! Не ожидал тебя здесь увидеть!
– Заехала за вещами, – отвечаю я, изучая его гостей.
Одна – приятная, примерно одного возраста со мной миловидная блондинка. Она приветливо мне улыбается, но я не отвечаю на ее дружелюбие тем же. Другая… Я чувствую негодование: она выглядит моложаво, но при более пристрастном осмотре становится очевидно, что она гораздо старше Демьяна. Я бросаю на шефа обвиняющий взгляд: как смеет он разменивать мою сестру не просто на других женщин, но еще и на женщин постарше!
Босс, однако, не замечает мороза в моем взгляде. Вместо этого он делает мне приглашающий жест рукой, предлагая присоединиться к компании:
– Знакомьтесь, это Ксюша, – женщины кивают, обмениваются быстрыми лукавыми взглядами, и я едва не задыхаюсь от возмущения, – а это моя сестра Ирина и мама Екатерина Валерьевна.
Мне требуется не меньше минуты, чтобы переварить услышанное: раздражение – плохой спутник быстрой реакции. Когда же до меня доходит сказанное, моя челюсть падает вниз: это его родные?
– Ири, – тут же поправляет брата блондинка, – ты меня очень обяжешь, если будешь звать именно так.
– У тебя замечательное имя, дорогая, – говорит мама Демьяна, – не понимаю, почему ты его стыдишься, – и, поворачиваясь ко мне, добавляет, – зови меня просто Екатерина, я не настолько стара, чтобы обращаться ко мне еще и по отчеству.
– Ну что вы, – я, наконец, отмираю. Мне невообразимо стыдно и за свои недавние мысли, и за свое вызывающее поведение. Боже, это же надо было так опозориться! – Я не могу…
– Еще как можешь, – ласково заверяет меня она, – прошу, присоединяйся к нашему чаепитию. Мы только вчера прилетели из Швейцарии, и я не могла удержаться, чтобы первым делом не навестить своего сына.
– Первым делом? – насмешливо переспрашивает Ирина. – Это сразу после салона красоты или после шоппинга?
– А будешь ехидничать, пожалуюсь на тебя папе.
– Он погрозит мне пальчиком и скажет: «Ай-ай-ай!»
– Он скажет это очень грозно.
Я в смятении отвожу взгляд: к стыду за свое недавнее поведение добавляется неловкость. Я будто стала свидетелем семейной сцены, не предназначенной для моих глаз.
– Не обращай внимания, – Демьян хмыкает и наливает мне кофе, – они постоянно пикируются. Если не перебросятся парой таких фраз хотя бы раз в час, то день для них прожит зря.
– Спасибо, – я принимаю из его рук чашку.
– Ксения, надеюсь, Демьян не очень загружает вас работой, вы такая бледная.
– Нет, ну что вы, Демьян Евгеньевич очень чуткий и внимательный руководитель, и я очень рада, что мне посчастливилось стать его подчиненным и сотрудником такой замечательной компании, как «DN Holding».
Брови «очень чуткого и внимательного руководителя» лезут вверх, но на людях я всегда играю идеального ассистента, знающего свое место.
– Я очень рада, – Екатерина Валерьевна улыбается, бросая теплый взгляд на сына, – да вы угощайтесь, это пирожные из Цюриха, там есть небольшая старинная кондитерская, куда мы обязательно заходили с детьми, когда бывали в Швейцарии, и там готовят бесподобные десерты. Дети их просто обожали.
Я беру вилку и готовлюсь воткнуть его в безе – однако отведать десерт так и не успеваю.
– Что с рукой? – вдруг спрашивает Демьян.
Я, проклиная себя за беспечность, прячу руку, но шеф уже заметил повязку и вцепился в мою ладонь как клещ.
– Просто царапина, – я пытаюсь как можно вежливее выдернуть свою руку из его хватки, тем более, что он уже начал разматывать повязку, но Демьян не позволяет мне этого сделать, – Все в порядке, вам не стоит волноваться.
– Да перестань ты елозить! Я просто посмотрю.
– Демьян Евгеньевич, – я цежу сквозь зубы, пытаясь не выходить за рамки приличий: осталось всего несколько витков – и все присутствующие увидят крайне неприятное зрелище, поэтому я прилагаю больше усилий в попытке выдернуть свою руку, – рану я уже обработала, там нет ничего такого, о чем стоило бы волноваться, поэтому…
– Раз там нет ничего такого, о чем стоило бы волноваться, так почему ты волнуешься?
– Сказала же, что все в порядке! – рявкаю, наконец, я: остался последний виток, и я сжимаю ладонь, не позволяя марле соскользнуть.
– Покажи, – вдруг произносит Демьян.
