Жена кузнеца
На рынке я оказалось, когда уже было почти темно. Тут никого не было, я покрутилась между рядами и решила пойти поискать вдоль реки, может, Никита, и Сонька ещё не уехали, где-то оставшись ночевать.
Когда я вывернула из-за последнего ларька, то прямо нос к носу столкнулась с мужиком – с высоким и крепким таким мужиком.
Я стала обходить его стороной, но он схватил меня за плечо.
– Куда, голуба, так поздно бежишь? Не хочешь пойти со мной? Приголублю, не обижу, завтра подарки куплю тебе, какие захочешь, – забубнил он.
Я рванулась от мужика, рукав затрещал, но этот упырь оказался очень ловки – он тут же схватил меня за руку.
– Нет, постой... Поговори со мной, я же добрый. Красавиц не бью, – на его харе была видна ехидная улыбка, в отблеске от факелов
– Отпусти меня, убери руки от меня, урод, козёл вонючий! – закричала я.
– Ничего себе, как девушка-то у нас ругается! Впрямь, как моряки в порту! – урод уже не улыбался и держал меня крепко.
И тут я, собрав все свои силы, со всего маха заехала коленом ему в пах.
Он взвыл, затем – задохнулся, отпустил мою руку и согнулся пополам.
А я, недолго думая, рванула в темноту, туда, где видела костры. Я бежала очень быстро, боялась, что он за мной побежит. Когда поняла, что никто за мной не гонится, отдышалась и стала идти быстрым шагом, постоянно прислушиваясь и оглядываясь.
За мной никто не гнался.
Я дошла до первого костра, но приблизиться побоялась – просто посмотрела издали.
Знакомой телеги я не увидела и пошла к следующему костру.
Так я прошла, наверное, костров десять...
Мне становилось страшно, ведь я здесь никого не знаю, я даже не знаю, как называется деревня, в которой я живу.
По моему лицу покатились слёзы от безысходности и страха. Но я вытерла их рукой и стала решать – что же делать дальше: «Если до последнего костра дойду, и там не будет Никиты – то найду какой-нибудь сеновал, переночую там, а завтра уже буду думать. Может, пойду к травнице и попрошу проводить меня до Северины...», – от этих мыслей я слегка успокоилась и с новыми силами пошла к следующему костру.
Ходила так долго, уже устала, но вдруг узнала на фоне неба дерево и увидела в отблесках костра нашу кибитку. Радости моей не было предела, и я побежала к этому костру.
* * *
У костра, положив руки на колени, сидел Никита, а услышав, как я его зову – встал и пошёл ко мне навстречу.
– Никита! – я уже и кричала, и плакала.
А он схватил меня, прижал к себе одной рукой, а другой – гладил мою голову и прижимался губами к моей макушке.
Так мы и стояли...
Но теперь я плакала уже от счастья – от того, что нашла своих близких.
Тут мой муж слегка отстранился и, посмотрев в мои глаза – столько боли в них я ещё не видела – спросил:
– Где ты была? Я искал тебя.
– Никита, мне стало плохо, я потеряла сознание и очнулась уже у травницы Дарины. Она не хотела меня отпускать, но мне стало страшно от того, что вы уедите без меня, и я пошла вас с Сонькой искать.
Он вздохнул и снова прижал меня к себе, а у меня по всему телу разливалась нега от счастья, я была, наверное, на седьмом или на двадцатом этаже счастья. Я готова была так стоять с ним вечность, но за спиной Никиты я услышала плачь.
Мы с Никитой обернулись и увидели, что это плачет подошедшая незаметно Сонька.
Я оторвалась от Никиты, подошла и погладила Соньку по голове, а она в ответ меня обняла, не переставая плакать.
– Лада, куда ты пропала? – всхлипывала она. – Я стояла возле лавки и смотрела, как ты с шаманом разговариваешь, и тут меня толкнул мальчишка, и я отвлеклась, чтобы наш мешок переставить, а когда посмотрела в вашу сторону, то ни тебя, ни старика не увидела. Я так испугалась... Я побежала по рынку, звала тебя и искала. Я пробежала все ряды несколько раз. Я потом, когда колокол прозвонил, побежала к этому домику с флагом и ждала Никиту. Потом мы с Никитой тебя искали – мы и в городе были, и в порт ходили – но никто тебя не видел. Мы до вечера тебя везде искали...
Мы пошли с Никитой и Сонькой к костру, где мой муж достал корзинку с едой. Когда подошёл ко мне и увидел порванное платье – нахмурился.
– Тебя кто-то обидел? – спросил с тревогой.
Я посмотрела на платье...
Да, рукав тот урод порвал мне знатно, но и сам отгрёб не по-детски. Будет знать, как к девушкам приставать.
– Нет, – не зная почему, соврала я. – Разве меня обидишь? Это я, когда падала, зацепилась рукавом. Вы знаете: я не помню ничего, мне стало очень плохо, а потом – бум, и я куда-то как в бездну упала... Очнулась уже у бабки Дарины. Она знает нашу Северину, сказала, что очень хорошая травница сестра. Вот ещё какую-то травку мне дала, сказала, что нужно её пить.
Я протянула мешочек Соньке, а та его открыла, понюхала и ответила:
– Хорошая травка, как раз для таких, как ты. Вот тебе и буду её давать, а мы с Никитой другую будем пить.
– Значит, меня решила этой горькой бурдой травить, а сами будут хорошую пить! – как бы возмутилась я. – Молодец, ничего не скажешь...
Сонька в ответ только заулыбалась и пошла ставить на костёр чай.
– Никита, а можно я с тобой буду на сене спать? – спросила я у Никиты.
– Замёрзнешь.
– Нет, не замёрзну. Ты ж меня обнимешь, правда?
Никита кивнул утвердительно, поднялся и ушёл в поле. Вернулся он уже с охапкой сена, которое постелил под телегой.
Сонька, оторвавшись от костра, постелила на сено покрывало и достала одеяло из нашей кибитки.
– А одеяло откуда? – спросила я.
– Никита купил сегодня, у нас же дома не хватает одеял, вот он и купил одно. Ещё мы всё забрали, что с тобой купили. Пока Никита тебя искал, мне его знакомый помог всё погрузить. Раз уж ты нашлась, тогда с утра домой поедем, а то я думала, что мы тебя и завтра будем искать. А это что у тебя? – Сонька взяла кристалл и покрутила в руках. – Я такой красоты никогда не видела.
